АТОС И ЕГО ЛЕДИ ГЛАША
Для широкой публики он, прежде всего, – благородный Атос. Театралам известен как актер Таганки – из тех, легендарных любимовских. Кто-то с удовольствием слушает аудиокниги, рассказанные его голосом: «Три мушкетера» Дюма, «Вальпургиеву ночь» Ерофеева, «Мастера и Маргариту» Булгакова, «По ком звонит колокол» Хемингуэя, «Самоубийцу» Эрдмана, а еще Маяковского, Пушкина, Шекспира, Хармса, Гоголя, Шаламова – многое, от классики до детских сказок.
Он не жалует непрофессионализм, не любит навязчивых расспросов о личной жизни, о дочери Алике, о закулисных скандалах, но с удовольствием говорит о своей профессии – о легендарной Таганке, незаурядных коллегах и таганском братстве, о значимых работах и сегодняшних проектах. А еще не устает признаваться в искренней любви и уважении к русскому поэтическому слову.
Она – великолепный и харизматичный рассказчик, киновед, специалист по немому кино, театральный критик, кандидат искусствоведения, режиссер, сценарист, переводчик, ведущая киноклуба в ГУМе; преподает в школе-студии МХТ историю русского и мирового кино. Кроме того, она десять лет была заместителем директора и пятнадцать лет преподавала историю русского кино и драмы в аспирантуре знаменитой летней Русской школы Миддлберийского колледжа (штат Вермонт, США). Она – признанный коллекционер винтажной одежды и аксессуаров, автор недавно вышедшей книги «Страсти старьевщика», предисловие к которой написал ее муж. А еще поддержка, опора и вот уже 37 лет любимая жена Глаша.
Мои сегодняшние собеседники – Вениамин Смехов и Галина Аксёнова.
– Актер театра и кино, режиссер телеспектаклей и документального кино, сценарист, путешественник, автор нескольких поэтических и прозаических книг, мемуаров, ведущий телевизионных программ, педагог… Я могу перечислять еще и еще. Но это, что называется, через запятую. А если поставить приоритеты? В первую очередь Вениамин Борисович Смехов – кто?
В.С. – В каждый период жизни – по-разному. В настоящий момент, к примеру, острее всего я чувствую в себе актерство, воплощенное в слове. В СЛОВЕ большими буквами! И чтобы я ни делал, все так или иначе сплетается с этим моим пристрастием, всё, что играется, говорится, поется по-русски. И это всё из глубокого детства. Мой отец, Борис Моисеевич Смехов, вернувшись с фронта в начале осени сорок пятого – дорога домой для него была долгой: Вена, Прага, Берлин – находил в поэзии утешение своей душе. Это было время по-своему даже более бедственное, чем военное, полное тревог и ежедневной нищеты. И мой мудрый отец населял воздух нашей маленькой комнаты в московской коммуналке звуками поэзии Маяковского, Некрасова, Пушкина, Лермонтова, Твардовского, Брюсова. Затем наряду с классикой в мою жизнь прочно вошли и молодые Вознесенский, Евтушенко, поменявшие какой-то регистр в русской поэзии. А потом – Театр на Таганке, который складывался из приоритета отчетливого поэтического слова даже тогда, когда играли в прозе. Ну а сегодня – авторские программы на телеканале «Культура», в основном связанные с Театром на Таганке и тем, что из него вышло. А вышло много знакомств, дружбы с удивительными людьми. Ведь то было счастливое время круглосуточных репетиций, бесконечных разговоров, споров, поисков абсолютно оригинальных решений. Мы, актеры, чувствовали себя причастными к чему-то необыкновенно важному.
Что до путешествий, так они тоже так или иначе связаны либо с работой, гастролями, либо с фестивалями. Только что были Воронеж, Тула, сейчас будет Рязань, Нижний Новгород. Это за месяц! Кто-то говорит, что частые перелеты – это вредно для здоровья. Но я считаю, что мне вредно сидеть на одном месте.
Ну и, наконец, мои постановки. Во-первых, радостно отметить, что довелось оживить тот жанр поэтических представлений, который открыл легендарный Юрий Петрович Любимов. В 1965 году мы сыграли первый спектакль «Антимиры» по Вознесенскому, в следующем году Любимов поручил мне написать пьесу для спектакля о Маяковском. Это была очень сильная его постановка «Послушайте!». И вот совсем недавно вышла наша новая работа в Театре на Таганке – поэтическое представление по лучшим, на мой взгляд, стихам Евгения Евтушенко «Нет лет», где звучат несколько отрывков из его книжки «Шестидесантники» и музыка, включены танец, пластика. Музыку написал Сергей Никитин. В спектакле все действующие лица разделены на две команды: «ветераны» и «неветераны». Первые – это те, кто застал любимовскую Таганку в расцвете, а вторые – те, кто восхищается ею по рассказам очевидцев. Я веду спектакль и читаю стихи, а молодежь поет, танцует, кувыркается – словом, ведет себя так, как вели себя когда-то мы тогдашние, будучи молодыми артистами. И всем это доставляет огромное удовольствие, радует и артистов, и публику.
На Малой сцене Таганки поставлен музыкально-поэтический спектакль «Флейта-позвоночник» по стихам и письмам Маяковского. Он перекликается с легендарной постановкой Театра на Таганке 67-го года – «Послушайте!» Юрия Любимова. Но перекликается текстами Маяковского как строительным материалом. Ведь главное действующее лицо этого спектакля – сама поэзия. В нем заняты три актера: Мария Матвеева, Дмитрий Высоцкий и ваш покорный слуга. Режиссером этого спектакля стала моя любимая жена Галина Аксёнова.
Г.А. – Эта постановка включает монтаж всех главных поэм Маяковского, переписку Лили Брик и Владимира Маяковского, а так же стихи еще четырех русских поэтов: Пушкина, Лермонтова, Некрасова и Есенина. Надо сказать, что Владимир Маяковский – один из самых важных поэтов в жизни Вениамина Борисовича. Он был лично знаком с Лилей Юрьевной Брик. Она в свое время приходила на спектакль «Послушайте!», что было огромной радостью для актеров.
В.С. – И еще одна моя работа – в «Гоголь-центре» стартовал проект, объединяющий пять спектаклей, посвященных величайшим русским поэтам Серебряного века: Пастернаку, Мандельштаму, Кузьмину, Ахматовой и Маяковскому. Первую постановку цикла – «Пастернак. Сестра моя жизнь» – представил питерский режиссер Максим Диденко. Он объединил дневники автора, его стихи, воспоминания современников. Я там играю Бориса Пастернака в старости.
Г.А. – Вениамин Борисович – многогранный человек. И его профессиональные приоритеты чередуются, просто на остальное может не хватать времени! Были годы, когда игралось по 20 спектаклей в месяц и каждый день проходили репетиции. Когда с театром был перерыв, на первое место вышло писательство. Писались и издавались книги. Но то, что всегда было в жизни – это поэзия. Любимов научил создавать параллельную авторскую интерпретацию стиха по типу «я мог бы написать такие стихи». Поэтому отбор очень тщательный. И это великое счастье. Еще семь лет назад в концертном зале Чайковского, с которым мы живем по соседству, на поэтические программы практически никто не ходил. И вдруг что-то поменялось, люди стали слушать стихи. Появилось много талантливых поэтов и молодых одаренных чтецов, которые хотят научиться читать стихи и слушать их музыкальный ритм.
– Буквально на днях были подведены итоги, и в Сергиевском зале Храма Христа Спасителя состоялась торжественная церемония награждения лауреатов XI открытого конкурса изданий «Просвещение через книгу». Конкурс проводился по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Вы принимали участие и вместе с коллегами победили в номинации «Лучшее цифровое издание»
В.С. – Ну, во-первых, одно из самых любимых моих профессиональных занятий – работа на микрофон. Озвучивание кинокартин, дубляж иностранных фильмов, радиопостановки, поэтические спектакли. А нынче так называемые «книги вслух» – это также одна из моих главных «забот». Первая, безусловно, исполнительская – концертная, встречи со зрителями и те три спектакля, что я играю на Таганке и в «Гоголь-центре». Вторая, а в какой-то момент ее могу вывести и в первую, – это, конечно, аудиокниги. Я озвучил, исполнил, разыграл полностью романы Булгакова «Мастер и Маргарита», «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, «По ком звонит колокол» Хемингуэя, сказки Афанасьева, Аксакова, повести «Пиковая дама» Пушкина, «Вий» Гоголя и многие другие произведения. И вот как раз для Издательского дома «Союз» были записаны аудиокниги «Владимир Тендряков. Собрание сочинений» и «Николай Васильевич Гоголь. Собрание сочинений». Здесь директор и основатель издательства Владимир Александрович Воробьев собрал замечательный коллектив – Гармаш, Суханов, Клюквин, Горевой. Кузнецов. И очень приятно и почетно, что наши труды были высоко оценены: аудиокнига «Владимир Тендряков. Собрание сочинений» стала победителем, «Николай Васильевич Гоголь. Собрание сочинений» заняла второе место. Просвещение через книгу – великое дело. По большому счету, актеры, да и вообще люди – пленники хорошей литературы. Вы не замечали, что в последнее время у нас слово «человек» почти не произносится? У нас – люди, население, граждане в целом, увы. И в погоне за экономическими достижениями совсем забывают, что главное богатство – это культура. Дело культуры – это человек. Каждый, конкретный. Аудиокнига несет в себе миссию побуждения к чтению. Ведь многие из тех, кто их слушает, обязательно потом берется и за бумажные издания. Для меня еще такое признание важно и потому, что с Владимиром Федоровичем Тендряковым я был знаком лично, и в хорошей компании неоднократно слышал авторское исполнение его рассказов, которые, как казалось в то время, никогда не будут напечатаны на родине. Я помню его интонацию.
Г.А. – Мало того, жена моего брата Евгения – дочь писателя Тендрякова. Вдова Тендрякова, Наталья Григорьевна Асмолова, после смерти моей мамы вышла замуж за моего отца, став мне любимой мачехой.
– Кстати, Вениамин Борисович, знаю, что любимое, как Вы сами определили, занятие не ограничивается серьезными аудиокнигами. У Вас в творческой копилке озвучивание мультфильмов, в том числе и «Волшебника Изумрудного города».
В.С. – Да, было такое. Я там озвучивал Бастинду, злую колдунью, правительницу Фиолетовой страны. А Высоцкий играл Волка, слугу Бастинды, который проговаривается, что хозяйка не любит воду: плеснешь на нее и она растает.
– Вениамин Борисович, о том, что в фильме «Д‘Артаньян и три мушкетера» и в экранизациях остальных романов А. Дюма, посвященных этой великолепной четверке, Вы сыграли благородного и романтичного Атоса, не знает только ленивый. Однако упомянуть об этом хрестоматийном факте я все же рискну, и вот почему: совсем недавно довелось прочесть, что в Вашем послужном списке значится и роль другого мушкетера – Арамиса. Как же так?
В.С. – Да, все верно. Арамиса я сыграл в телевизионном спектакле «Двадцать лет спустя», показанном по каналу «Культура» еще за семь лет до выхода фильма. Он был поставлен режиссером Ю. Сергеевым и имел очень сильный актерский состав: Д‘Артаньяна играл Армен Джигарханян, Атоса – Олег Стриженов, Портоса – Роман Филиппов, ну, и Арамиса – ваш покорный слуга. А недавно ушедший от нас Владимир Зельдин блистательно исполнил роль кардинала Мазарини.
– Насколько я знаю, первоначально отношения с кино у Вас не очень-то складывались. Помнится, читала пошутилку Леонида Филатова: «Все знают, что Веня не любит кино, потому что кино не любит Веню, потому что Веня не любит кино…» И вот Ваша первая киноработа – образ белого офицера в фильме «Служили два товарища»
В.С. – Да, до 36 лет у меня не ладились отношения с кинематографом. Все приглашения заканчивались отказом – по разным причинам. Тогда много чего проходило через партийный контроль, поэтому я кино не любил. В те времена евреев снимали очень неохотно: «Мы уже одного такого еврея сняли, Юрского, пускай он один и играет». Да что обо мне говорить, если даже мой педагог, гениальный В.А. Этуш, по документам «проходил» как грузин (смеется). Ну, а в 1968 году Евгений Карелов, кстати, после настойчивых уговоров Высоцкого, пригласил меня на роль барона Краузе. Володя там был белогвардейским офицером поручиком Брусенцовым. А я сыграл первого в своей жизни барона – барона Краузе. А когда после фильма был выпущен журнал с фотографиями занятых в этом фильме, Высоцкий написал мне стихотворение:
Служили два товарища
В однем и тем полке,
И третьего товарища
Варили в котелке.
Пусть солнце киногения
Не так уж чтоб взошло, –
Твое изображение
Есть в книге, всем назло.
Но вот в умах брожение
И рвение за гения –
Есть в книжице изъян.
Всегда уверен в Вене я:
Его изображения
Да наводнят «Экран»!
– Отблеск еще одной грани Вашего таланта – создание музыкальных спектаклей. Знаю, что совсем недавно с триумфом прошло Ваше творение – музыкальный спектакль «Двенадцать месяцев танго». Увидит ли его наша венская публика?
В.С. – После «Али-Бабы» – это вторая моя удачная «поделка», а ведь прошло более 30 лет. Редким образом я доволен: как дочь Алика спела, как братья Ивановы сделали аранжировку, как сыграл ансамбль. Здесь, как и в жизни, все смешано: и серьезное, и печальное, и легкомысленное, и беспечное, и счастливое. Звучат в моих переводах танго авторов гениальных мелодий – поляков. А между пением я читаю стихи Мандельштама, Брюсова, Набокова, Ахматовой. Даже иногда подпеваю. В спектакле есть месяц июнь, где я посвящаю и то что написал, и то, что звучит в музыке памяти друзей, которых нет, но которые с нами – они же появляются на экране в очень красивой подборке проекций. И вспоминаю Юрия Визбора, которого очень любил. Музыкальный фрагмент этого месяца укладывается почти точно в баркаролу П.И. Чайковского («Времена года»/«Июнь. Баркарола») – «милая моя, солнышко лесное…»
Г.А. – Польские танго я знала по детству. В какой-то момент подруга подарила нам настоящие записи танго 30-х годов. Вениамин Борисович написал новые тексты. Мы очень хотели сделать для Алики репертуар. А потом эта идея выросла в «сделать вместе». Получился очень красивый спектакль, где на сцене возникает удивительная химия: отец восхищается тем, что делает дочь, она – им. И возникает совершенно невероятный контакт, который может быть только у людей, влюбленных друг в друга. Этот спектакль мы играли четыре года. В настоящее время мы его уже не показываем, к сожалению, разве что иногда в Москве. Гастроли нынче дороговаты.
В.С. – Спектакль этот записан на диск, так что желающие могут увидеть и услышать. Особую пикантность представлению добавляют винтажные костюмы Алики и очаровательные шляпки, собственноручно сотворенные моей родной женой Глашей.
– Галина Геннадьевна, Вениамин Борисович вас называет Глашей…
Г.А. – Ему так нравится. (смеется)
В.С. – У меня есть сестра Галя. И жена Галя. Так что родной жене было присвоено имя «Глаша». Это наша семейная романтическая история.
Глаша – самый важный человек в моей жизни. Она помогает мне и при этом сама успевает заниматься и творчеством, и самообразованием: защитила диссертацию, пишет статьи про кино, совершенствует иностранные языки, преподает. Вместе нам всегда интересно, у нас общие взгляды, пристрастия, увлечения.
– Галина Геннадьевна, Вы – историк кино, театральный критик, режиссер, сценарист, переводчик, Член Союза Журналистов и Союза театральных деятелей России, член жюри многочисленных конкурсов и фестивалей. Вас «хватает» и на преподавание, и на лекции в киноклубе, и на ведение домашнего хозяйства. Как Вам все удается?
Г.А. – Здесь не вопрос где и как брать на всё энергию, здесь – жажда жизни! У всех нас, выросших в Советском Союзе, были украденные годы, когда мы не могли свободно ездить, читать, смотреть фильмы. Так что всё Вами перечисленное – это, скорее, желание наверстать упущенное. Я думаю, что это от жадности, жажды жизни и любопытства. Слава Богу, есть силы. И мы благодарны и ценим каждое мгновение, когда есть возможность путешествовать, читать, узнавать, встречаться.
– Вы – переводчик с польского. Это правда, что язык учили по детективам?
Г.А. – Польский я изучала в детстве дома, поскольку пока были живы бабушки и прабабушки, они говорили по-польски. По маме наша семья из польской ветви дворян. А потом я читала детективы. Помню, на Тверской в 70-е годы мне удалось купить «Крестного отца» Марио Пузо в переводе на польский. Эту книгу я читала со словарем, потому что в моем домашнем польском не было эротической лексики. А там на первой же странице любовная сцена. Вот и пришлось читать с карандашом.
– Галина Геннадьевна, Вы долгое время преподаете историю мирового и российского кино. Понятно, что для иностранных студентов учиться у носителя языка и культуры – счастье. А что дает Вам общение с молодыми людьми, влюбленными в наш с Вами язык, культуру?
Г.А. – Я думаю, что важно иметь желание что-то узнавать, быть, что называется, на одной волне. Мне вообще интересны люди, особенно молодые. Сейчас, как мне кажется, фантастическое молодое поколение. Понятно, что я могу говорить о круге гуманитариев, своих студентах. Но, кажется, они намного интереснее, чем было мое поколение, чем даже тридцатилетние. Они более свободны. У них есть открытость, интерес, бешеное любопытство к жизни.
– Вениамин Борисович, в интернете в многочисленных сообщениях о Вас время от времени всплывает противоречивая информация – то Вас величают Народным артистом СССР, то России. А где-то написано, что Вы в свое время отказались от звания Народного артиста.
В.С. – Не стоит доверять тому, что пишут в интернете. А факт такой был. Только революции никакой я не совершал, это все раздуто. Просто сегодня всё можно купить. А мне это не ценно. Когда я, как и все молодые, нуждался в такого рода отличии, потому что оно давало больше возможностей, в частности, выступать на ТВ, небольшое повышение зарплаты или, скажем, хорошее кладбище, уважение общества, предложения поступали, но их сразу же закрывали. Тогда нам на Таганке запрещали это по политическим причинам. А после изгнания Любимова уже не было никаких разговоров о званиях и прочее. Потом, наоборот, пришло время, когда меня вынуждали согласиться, потому что уже все молодые – давно Заслуженные и Народные, а я – нет. И вообще, в прежние времена даже помыслить отказаться от того, что дают высшие чиновники от власти – это прямая дорога к эмиграции. Я же остался в стране. Мало того, со времени моего решения я дважды в свои юбилеи получал поздравления от высших лиц государства, что само по себе – нонсенс, так как согласно протоколу Заслуженного артиста не поздравляют, только Народных. И вот я, человек без звания, дважды получаю поздравления. Это что, мне особый комплимент или другая сторона? Да и сейчас ко мне хорошо относятся вне зависимости от званий. Кто-то сам старается исправить «несправедливость» и пишет «Народный артист». Одно время чаще всего писали не «Народный артист», а «Народный Атос Советского Союза» (смеется). Но я сам по себе, иногда отвечаю, что я – «и-Народный артист». Правда, по телевизору пошли дальше – меня назвали всенародным артистом.
– Галина Геннадьевна, в интернете можно встретить многочисленные высказывания коллег в адрес Вениамина Борисовича очень и очень комплиментарные. Вот, цитирую, Боярский: «На мой взгляд, Веня Смехов – для актеров, для меня в частности и, наверное, для всей страны – «ум, честь и совесть» нашего времени. Это человек, в равной степени владеющий пером и шпагой, – настоящий мужчина. По жизни его ведет любовь, он всегда молод, мобилен, отзывчив, помогает в трудных ситуациях. Очень пунктуален, интеллигентен. Чрезвычайно эрудирован» и т.п. Понятно, что у актеров очень многое – на публику. А в реальной жизни имеет место искренность?
Г.А. – Есть совершенно разные люди, как и везде. Но, что касается мушкетеров, это настоящая искренняя дружба. При том, что все очень разные. И до сегодняшнего дня между собой в хороших отношениях. Со Смирнитским мы встречаемся чаще, потому что он в Москве, с Боярским реже, но всегда с огромной симпатией. Мы все поддерживаем Катю Старыгину, последнюю жену Игоря. Так что здесь всё искренне.
– Вениамин Борисович, Галина Геннадьевна, вы в Вену привезли свои новые книги «Записки на кулисах» и «Страсти старьевщика»
В.С. – «Записки на кулисах» – книга воспоминаний о легендарных людях, с которыми мне посчастливилось встречаться, общаться, дружить. Вот эти имена: Николай Эрдман, Лиля Брик, Сергей Параджанов, Юрий Любимов, Владимир Высоцкий, Юрий Визбор, Давид Боровский, Владимир Тендряков, Юрий Трифонов, Виктор Некрасов, Иннокентий Смоктуновский и др. Вышла она в издательстве «Старое кино». Книга иллюстрирована фотографиями, зачастую редкими. Пересказывать содержание – дело неблагодарное. Надеюсь, читатели получат удовольствие от встречи на ее страницах с известными и любимыми людьми.
Вторая книга – «Страсти старьевщика» – это соединение коллекций шести собирателей, которые по мере своего безумства становятся профессионалами. Там есть японские гравюры, российские бумажные денежные купюры, мейсенский фарфор XVIII века, маленькие керосиновые лампы и древние африканские маски, а также рассказ о коллекции самого отчаянного коллекционера, который называет себя старьевщиком. Она всю жизнь собирала сумочки, теперь их в коллекции более 500. Ее зовут Галя Аксёнова, моя жена. И она затеяла эту книжку, соединила безумцев. Ну а я, как некогда собиратель персидской поэзии (я делал моноспектакль по произведениям персидского поэта XIV века Шамседдина Хафиза «Волшебник из Шираза» и пересочинил «Али-Бабу и сорок разбойников»), написал к ней предисловие. Так что «вашей страсти от нашей – здрасте!»
– Галина Геннадьевна, коллекционирование – это не увлечение, это часть жизни, это страсть. Любовь к винтажным вещам – дополнение или замещение чего-то?
Г.А. – Хороший вопрос. Даже не знаю. Я уже больше 20 лет коллекционирую винтажные вещи и люблю старую мебель, всякие аксессуары начала прошлого века. Началось всё с любви к немому кино. Вот говорят, что сначала было немое кино, а потом в него пришел звук. Нет, немое кино умирает, и ему на смену приходит звуковое кино. Это совершенно другая культура. А то кино осталось вместе с памятью как документ. Так началось увлечение одеждой, мебелью, аксессуарами 20-х, 30-х годов, появились сумочки. Знаете, я такой старьевщик! Наверное, это своего рода болезнь. Но мне очень интересны предметы старого быта, предметы которые вышли из употребления. И всегда хотелось посредством старинных вещей сохранить прошлое если не своей семьи, то хотя бы чьей-то.
– Вениамин Борисович, Ваши дети и внуки носят Вашу фамилию.
В.С. – Это был их выбор. И я не возражал. У нашей семьи своя жизнь, свои победы и свои потери. Но это – личное, не для публичного обсуждения! Скажу лишь, что дети мои, слава Богу, – и умные, и талантливые. И их дети тоже. Меня не устает удивлять и радовать мой старший внук Лёня, сын Елены, которому вот-вот будет тридцать лет. И талантом, и умением. Он даже успел прочесть на юридическом факультете Венского университета лекцию. Правда, всё никак не может закончить диссертацию, я уже устал его теребить. Он потрясающий, открытый и очень самостоятельный молодой человек. Артёму, старшему сыну Алики, – уже шестнадцать. Пройдя через перипетии подросткового возраста, он сейчас – круглый отличник, хочет быть первым. Профессию Артём себе уже выбрал: он видит себя студентом Российского экономического университета имени Плеханова. Мне это особенно приятно. Дело в том, что четыре года тому назад в рамках празднования 105-ой годовщины Университета состоялись мероприятия в честь 100-летия со дня рождения Бориса Моисеевича Смехова, моего отца, который был профессором на кафедре планирования народного хозяйства в Институте им. Плеханова. Отец опубликовал целый ряд трудов, в которых он, помимо прочего, разрабатывал новые математические модели оптимизации народного хозяйства. В честь столетия Бориса Моисеевича в Российском Экономическом Университете им. Плеханова была торжественно открыта аудитория профессора Смехова и учреждена стипендия его имени, причем провели церемонию и перерезали ленточку его дочь, ученый-экономист Г.Б. Смехова и я, его сын, ваш покорный слуга. Присутствовали многочисленные ученики отца, в том числе и те, кто учился не напрямую у него, но по его учебникам эконометрики, то есть математической экономики.
А недавно мы с Артёмом заезжали в Плехановский узнать правила приема, навестили и сфотографировались в этой мемориальной аудитории на фоне вывески и стендов, которые так любовно и так умно, красиво, информативно создали студенты и профессора в память моего отца. Говорят, что у студентов это примета на удачу, если экзамен назначен в аудитории профессора Смехова.
Младший внук Макар – любимец всей семьи. У него с самого раннего детства удивительное свойство характера – он не собирается никому нравиться, он любит жизнь сам по себе. И как знать, может эта черта приведет к тому, что про меня будут говорить не так, как сейчас: «А, это отец талантливой Алики Смеховой», а скажут: «О, это дедушка великого артиста Макара Смехова» (смеется).
– Говорят, что дом – это там, где твоя семья, там, где тебя любят. Вы много путешествуете, работаете в России и за границей. Где Вы чувствуете себя комфортнее?
Г.А. – Конечно, это наш дом в Москве. Где уютно и можно закрыться на ключ, отключить телефоны, если всё надоело. Но, в принципе, поскольку мы вдвоем, то нам почти все равно, где быть. Я скажу так: почти всё равно, когда мы вместе. И очень хочется, чтобы в будущем в жизни было не хуже!
– Великий режиссер Петр Наумович Фоменко определял талант в искусстве как некое отклонение от нормы, которое дает возможность взглянуть на самые обыденные вещи остро и неожиданно. Хочется всем нам пожелать как можно больше встреч с талантливыми людьми, дабы жизнь не проходила безрадостно и даром.
В.С. – И дай Вам Бог!
Беседовала Марина Калашникова
Фото: РЦНК в Вене, kinomania.ru, woman.ru
