ТНовый Венский журналУ знают и в Нью-Йорке. Доказательством тому послужил телефонный звонок известного оперного певца Михаила Светлова, проживающего в Америке и приглашенного в Австрию для участия в постановке оперы Верди ТНабуккоУ.
Сорокалетний Михаил Светлов не просто однофамилец знаменитого поэта, но и сам очень талантливый человек и признан одним из выдающихся басов современности. Он москвич, окончил музыкальное училище, затем Московскую государственную консерваторию, где учился вокалу. Став лауреатом престижного международного конкурса Виотти, Михаил был принят в труппу Большого театра в качестве солиста. В настоящее время живет в Нью-Йорке и исполняет ведущие партии как в родной России, так и в Америке и Европе. Принимал участие в фестивалях в Зальцбурге и Брегенце и выступал в таких театрах, как Deutsche Oper Berlin, The Bayerische State Opera, New York City Opera, Hamburg State Opera, Genoa’s Teatro Carlo Felice, Opera de Bellas Artes, The Florida Grand Opera, L’Opera de Montreal, Houston Grand Opera. Критиками отмечаются не только прекрасные вокальные данные певца, но и присущий ему артистизм. Его актерское мастерство всегда удивительно точно передает стиль и настроение любого музыкального произведения, которое он исполняет.
Опера «Набукко» была написана Верди на библейский сюжет в 1841 году и поставлена на сцене Ла Скала в 1842 году. Это третья из двадцати пяти опер, созданных Верди, и самая знаменитая. Первые две были неудачными, и, возможно, композитор бросил бы свою сочинительскую деятельность, если бы ему не попало в руки либретто Темистокле Солера, открытое на странице с текстом для хора пленных иудеев…
– Где проходят спектакли?
– В Гарс-ам-Камп. Это местность в Вальдфиртеле, неподалеку от Хорна. Действие происходит на открытом воздухе в настоящих развалинах, которые используются как часть декораций, и персонажи появляются в настоящих окнах и переходах. В спектакле собраны уникальные голоса, что привлекает на фестиваль множество поклонников.
– Значит не перевелись еще любители оперного искусства?
– Зал полон. Приезжают и туристы, и местные жители из соседних городков. Вчера спектакль шел под проливным дождем, но зрители не уходили – сидели под зонтиками и в плащах.
– А как же артисты? Ведь над сценой нет никакого навеса.
– Я думаю, что нами был поставлен рекорд Гиннесса – 2,5 часа мы пели под дождем. Мы ходили по воде, а зрители сидели в воде. Но никто из них не ушел до конца спектакля, и когда он закончился, не только зал аплодировал артистам, но и мы аплодировали публике за стойкость.
– Вы ранее уже бывали в Австрии?
– Несколько раз. Партию Захарии в ТНабуккоУ я уже пел в 1994 году в Брегенце. Тогда постановка была совершенно уникальной, в стиле Холокоста XX века. Там ведь сцена на воде, и хор пел на натуральном корабле, а меня возили на катере. Это была самая масштабная оперная постановка в Австрии – целое событие. Кстати, режиссер Дэвид Партни, поставивший оперу, стал директором Брегенцского фестиваля.
– А как воспринимаются иудейские сюжеты в связи с последними событиями на Ближнем Востоке?
– Есть некоторое смятение. Я ведь играю еврейского лидера. Но вообще-то это Библия, а Верди написал свою оперу как символ освобождения итальянского народа от Австро-Венгрии.
– Так значит Брегенц, а еще где вы выступали в Австрии?
– В 1991 году принимал участие в Днях Моцарта в Зальцбурге – пел партию Каменного Гостя в опере Даргомыжского ТДон ЖуанУ. С труппой Большого театра несколько лет назад побывал в Граце – пел партию царя Додона в ТЗолотом петушкеУ.
– Кстати, о Большом.
– Я стал солистом Большого театра сразу же после консерватории и, где бы я ни жил и ни выступал, я душой всегда с ним. Это мой театр.
– А как вы оказались в Нью-Йорке?
– Сначала был там на гастролях, потом меня пригласили по контракту в ТNew York City OperaУ, и я проработал там несколько сезонов. Так и остался там жить.
– Так нравится этот город?
– Нью-Йорк – это центр моего мира как артиста. Я ведь все время гастролирую: Италия, Франция, Германия, Швейцария, Аргентина, Мексика, Канада, Новая Зеландия. Оттуда как бы расходятся лучи моих поездок, и географически получаются примерно одинаковые расстояния.
– Как живется нашим соотечественникам в Америке?
– Русские чувствуют себя там как дома. В Нью-Йорке, где живет, наверное, самая большая русскоязычная община – 1,5 миллиона человек, русский язык стал пятым официальным языком. Там кипит Трусская жизньУ: есть несколько программ телевидения, много русскоязычной прессы, клубы, рестораны, магазины. К нам на гастроли приезжают известные артисты из России, а некоторые московские театры дают премьеры сначала в Нью-Йорке, а потом уже в Москве. Сейчас русско-американское даже стало входить в моду.
– А какие певцы сейчас в моде?
– Раньше это были талантливые певцы, с голосом, который был дан им как дар Божий. А сейчас в моде раскрученные – ведь петь можно и с микрофоном, даже в опере. Ищут молодых – до 25-ти лет. Хотят открывать молодые таланты, а не показывать зрелых певцов, которые поражают своим мастерством. Это говорит о снижении уровня восприятия. Я тоже совсем молодым пел на сцене Большого театра, но я считал, что еще долгие годы должен учиться. Низкие голоса окончательно формируются к 40 годам, для тенора 50 лет – это расцвет. В вокальной музыке чудес не бывает – нужны годы, чтобы достичь настоящего мастерства. И потом, некоторые роли подразумевают только зрелых исполнителей. Я был в Севилье и видел там памятник Дон Жуану – это сорокапятилетний мужчина, который может соблазнить женщину. И в опере это традиционно был бас. А сейчас могут взять мальчика-баритона. Вместо прекрасных мастеров с большей охотой приглашают исполнителей экстравагантных, чей голос, скажем мягко, не укладывается в рамки традиционных представлений. Или стараются найти что-то «жареное», чтобы произвести какую-то сенсацию. Урода, например, или слепого. И таким образом формируется совершенно другая публика, которая воспитывается на псевдопевцах и псевдохудожниках. Эта публика ТестУ все, что ей дают, и с восторгом, не задумывась, принимает все, что ей предлагают.
– Вы несколько раз были в Австрии. Заметили какие-то крупные изменения?
– Я бы не сказал. Заметно, что границы сейчас открыты: слышится чешская и венгерская речь, на улицах много иностранцев. Бросились в глаза уличные щиты: две голые девушки рекламируют фестиваль танцев, и Моцарт, который продает конфеты с собственным изображением. И в этом случае коммерция, бизнес, субкультура также бьют по вечным культурным ценностям. Не хотелось бы брюзжать, но неприятно, что высокие материи все чаще размениваются на мелкую монету. В общем, как сказал однажды известный поэт Наум Коржавин: ТВек рекламы, век подменыУ.
Беседовала Ирина Мучкина
