Молодой пианист Алексей Володин исполнил Четвертый концерт Бетховена в роскошном дворце Эстерхази в Айзенштадте. Во втором отделении прозвучала Вторая симфония Брамса. Дирижировал Братиславским симфоническим оркестром Йохем Хохстенбах (Jochem Hochstenbach).
Айзенштадт находится в нескольких десятках километров от Вены: для истинных любителей музыки это не расстояние. А учитывая, что организаторы летнего фестиваля искусств приглашают публику перед началом концертов принять участие в пикнике, который они устраивают в старинном парке, окружающем дворец, то мероприятие становится вдвойне приятным и уж точно никогда не изгладится из памяти.
Концерт для фортепиано с оркестром № 4 соль мажор был написан Бетховеном в один из самых его плодотворных периодов с 1804 по 1807 год, почти одновременно с Четвертой, Пятой и Шестой симфониями. Впервые в истории музыки фортепианный концерт начинал солист, и лишь чуть позже к нему присоединялся оркестр. Этот концерт получил название «жаворонкового» потому, что первые божественные аккорды словно прорезают тьму, с каждым новым звуком рассвет набирает силу, пока наконец не наступает истинное царство света. Первое публичное исполнение концерта состоялось в Вене, солистом был сам Бетховен.
Этот концерт требует от пианиста не только особой виртуозности, но и глубокого философского понимания темы. Остается пожалеть, что великий композитор не мог слышать свое произведение в гениальном исполнении ленинградского пианиста Алексея Володина в сопровождении блестящего симфонического оркестра из Братиславы. Сказать, что публика неистовствовала, — это значит ничего не сказать. Аплодисменты не смолкали. Пианист играл на бис, его не желали отпускать со сцены. Искушенная австрийская публика такой игры не слышала давно.
Алексей Володин родился в 1977 году в Ленинграде. Играть начал ребенком. У него были прекрасные учителя.
— Великолепная русская школа! — не скрывая восторга, говорит о своем любимце дирижер — голландец Йохем Хохстенбах. — Я по-настоящему счастлив, что мне удалось уговорить его выступить в моем концерте. Алексей — один из самых ярких представителей русской фортепианной школы.
Володина называют виртуозом и мыслителем. Нельзя также забыть, что его игра наполнена внутренней страстью — это и делает ее неповторимой. Алексей Володин обладает собственным исполнительским стилем, в котором нет места расчету на внешний эффект; его игра отличается четкостью и выдержанностью; о нем пишут в специализированных музыкальных журналах. Самые престижные концертные залы Европы почитают за честь, когда Володин принимает их приглашения. Самые прославленные оркестры чувствуют себя польщенными, если он принимает участие в их концертах. Среди них: Нью-Йоркский филармонический оркестр, Лейпцигский оркестр Гевандхауса, Филармонический оркестр театра «Ла Скала», Симфонический оркестр японского радио и телевидения, Симфонический оркестр Мариинского театра, Российский национальный оркестр, Оркестр романской Швейцарии… Всех не перечислить. Как не перечислить и знаменитых дирижеров, мечтающих завладеть Володиным хотя бы на один вечер.
Уходят эпохи, сменяются века, но прошлое сохраняется в музыке, в картинах, в романах, в зыбкой людской памяти. Трудно сказать, оживляет ли Володин произведения великих композиторов такими, каковы они были тогда, ведь мы их не слышали. Скорее всего, он интерпретирует их по-своему, при этом хорошо чувствуя то историческое время, когда данное произведение создавалось. Что в его игре от «знаменитой русской школы», а что родилось в нем самом? Что получено в наследство от предков, а что воспитано фантасмагорией удивительного города, где прошло его детство? Володина сравнивают то с Рихтером, то с Рахманиновым, то с Шопеном, то с другими великими, но это от того, что сравнить его не с кем — по силе и самобытности игра его не знает себе равных. Его манеру исполнения называют интеллектуальной, но не забудем добавить, что интеллект Володина служит, собственно, укрощению страстности его души, именно это и захватывает публику. Из-под черного крыла рояля рвутся невидимые языки пламени. Зачарованная публика отдается на волю этого желанного пожара.
Виртуозность игры Володина не самоцель, это форма, главное в которой — содержание. Кто-то сказал, что Володин находит золотую середину между страстью и интеллектом. Нет, это не мирная середина, это вечная борьба, в которой пламя в нужный момент оказывается мастерски укрощенным. Гений Володина с удивительной точностью удерживает равновесие между эмоциями, экспрессивностью и «разумом музыки». Говорят также, что он игнорирует исполнительские шаблоны и штампы. Скажем больше, создается впечатление, будто он о них ничего не знает. Его музыкальное и философское «Я» давно вышло за пределы всего, чему его учили: ученик пошел дальше своих учителей, и он выбрал свой собственный путь.
И все же, в чем именно заключается секрет мастерства Володина, например чисто технически.? А секрет не столько в звуках, которые он извлекает из инструмента, сколько в его молчании. Володин крепко держит в своих сильных пальцах тонкие ниточки тишины, что и делает его гением. Он чувствует паузу. Именно эти десятые и сотые доли секунды, подобно драгоценным жемчужинам, рассыпанные по всему музыкальному произведению, отличают мастера от ремесленника.
Во втором отделении прозвучала Вторая симфония Брамса. Исполнение было сенсационным. Такого Брамса — сильного, страстного, экспрессивного — австрийская публика еще не знала. Казалось, ураган метался по залу, но ураган этот подчинялся тонкой палочке и недюжинной воле дирижера — воле, удивительной в этом высоком и улыбчивом молодом человеке. Он был царем стихии в этот вечер.
— Нет, это не совсем моя заслуга, — сказал маэстро после концерта.
Йохем Хохстенбах не скрывает своего восхищения «этими славянами».
Диана Видра
