В 1798 году императору Павлу и императрице Марии Федоровне поступило предложение от австрийского двора о возможном заключении брака между великой княжной Александрой и эрцгерцогом Иосифом, палатином Венгерским, братом австрийского императора.
Переговоры велись тихо и скромно. В них принимал живейшее участие (по поручению императора) светлейший князь Н. В. Репнин. В Австрии ему был оказан блестящий прием: император Франц II (Франц Иосиф Карл) приехал в Вену из Бадена, чтобы дать Репнину аудиенцию. А вскоре и сам эрцгерцог Иосиф, палатин Венгерский, прибыл в Петербург просить руки нареченной невесты. Вот как вспоминали о нем современники: «Эрцгерцог всем отменно полюбился как своим умом, так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную. Выговор его более итальянский, чем немецкий. Он влюбился в великую княжну, и в воскресенье имеет быть комнатный сговор, после коего он на 10 дней отправится в Вену, а оттуда – к армии, в Италию, коею он командовать будет».
Помолвка состоялась 3–4 марта 1799 года, а уже 9 марта жених уехал в свое отечество. Никаких пышных празднеств не было. Шла подготовка к свадьбе, улаживались формальности брачного контракта. Уже 27 апреля 1799 года граф Ростопчин писал: «Получено утверждение брачного договора великой княжны Александры с эрцгерцогом Иосифом».
Брак Александры Павловны с владетелем княжества Венгерского был по любви (Иосиф относился к невесте с нескрываемым тихим обожанием), тем не менее не сулил ей счастья, поскольку заключался на фоне нескончаемых интриг Австрийской империи против союзной России. Кому понравятся могущество и блеск, которые подавляют?! Граф Ростопчин писал в Лондон русскому послу Семену Воронцову: «Поверьте мне, не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови. Это только лишнее обязательство и стеснение: такие связи пригодны лишь в частном быту. Из всех сестер своих она (Александра) будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям ее – и подавно».
Граф Ростопчин как в воду глядел. Судьба Александры Павловны на венгерско-австрийской земле оказалась столь трагичной, что писать об этом тяжело и сейчас, почти три столетия спустя…
Она словно предчувствовала все свои горести и, покидая родину 21 ноября 1799 года, через месяц после свадьбы (Венчание состоялось в Гатчине 19 октября 1799 года, было ознаменовано пышными торжествами и фейерверками. – Прим. автора.) была очень тиха, грустна и часто говорила своей статс-даме, графине Юлии Ивановне Пален, что никогда больше не увидит Россию и родных. Словно знало ее сердце, что проживет она совсем недолго на прекрасной, но очень неприветливой к ней венгерской земле.
Предчувствовал вечную разлуку с дочерью и император Павел. Провожая ее в дальний путь, он повторял беспрестанно, что более ее не увидит, что приносит ее в жертву долгу, и тем еще усугубил печальное настроение Александры. Она потеряла сознание, прощаясь с отцом, и в экипаж ее внесли на руках. Пока ехали до Вены, Александра Павловна немного оправилась от волнения и переживаний разлуки, чувствуя на себе ласковое внимание и заботу мужа, который был очень обеспокоен ее душевной подавленностью и всячески утешал и ободрял. Но в Вене она имела несчастье понравиться самому императору Францу Иосифу Карлу (прелестным обликом и приветливостью нрава она была разительно похожа на первую, рано умершую жену императора Австрии, Елизавету Вюртембергскую, ее родную тетю по матери) и не понравиться его нынешней, донельзя ревнивой супруге – властной и мелочной Марии Терезии, которая не смогла простить деверю столь удачного выбора. Императрице казалось, что брак Иосифа ослабит ее влияние на мужа и помешает их семейному счастью, упроченному к тому времени многочисленными отпрысками!
Мария Терезия сразу возненавидела Александру Павловну, сияние красоты которой заворожило австрийский (а потом и венгерский) двор, и всю недолгую жизнь палатины травила ее придирками, интригами, всяческими неприличными выходками, неподобающими для царственной особы. Так, однажды Александра Павловна появилась в театральной ложе во всем блеске своей юной красоты и драгоценностей, подобающих ее сану – не только как жены палатина Венгрии, но и как знатнейшей по происхождению дамы Российской империи. Драгоценности оказались несравненно краше бриллиантов Марии Терезии, и та на следующий же день строго запретила Александре Павловне появляться в них в театрах и на балах. Палатина кротко повиновалась. В другой раз наряд и прическа Александры Павловны были украшены лишь живыми цветами, но все внимание публики было вновь приковано лишь к ней. Императрице оставалось только кусать от досады губы!
Властной интриганке было страшно потерять свое влияние при дворе и внимание мужа, который осыпал Александрину знаками королевского внимания. Ненавидя Россию и ее могущество всей своей мелочной душой, Мария Терезия опасалась усиления симпатий к молодой владетельнице Венгрии при австрийском дворе. Она настояла на том, чтобы эрцгерцог Иосиф и его молодая супруга как можно скорее отбыли в свою резиденцию в Офене, столице княжества Венгерского.
Между тем весть о кротости, доброте и уме молодой супруги палатина разнеслась по всей Венгрии, и подданные успели полюбить свою владетельницу заочно. Вскоре после приезда Александра Павловна уже была обожаема всеми жителями Офена и окрестных селений, среди которых было немало людей, крещенных в православии. Но эта же любовь народа очень осложнила ее жизнь, поскольку зорко наблюдавший за всем венский двор стал опасаться усиления влияния православия в Австрии. Обещанная свобода вероисповедания оказалась для Александры Павловны иллюзорной. Начались религиозные притеснения: не разрешалось в установленное время проводить церковные службы, довольно долго под разными отговорками не приводили в надлежащий вид здание православного храма в Офене.
Кардинал Баттьяни начал ловко смущать дух Александры Павловны разговорами о переходе в католичество. Бог знает, что было бы с ее душой и сердцем, если бы не поддержка духовного отца, священника Андрея Афанасьевича Самборского – незаурядного человека, просвещенного деятеля екатерининского времени, в 1756 году бывшего на службе при русской миссии в Англии. Став наставником великой княжны и ее сестер в вопросах веры (по настоянию Екатерины Великой), он помогал постигать своей царственной ученице высокие божественные истины и рассказывал о нравственном долге, благодаря чему позже она смогла духовно преодолевать горести, сыпавшиеся на нее как из рога изобилия.
О том, как жила палатина Венгерская в атмосфере ненависти, нетерпения и вражды венского императорского двора, повествует отец Андрей Самборский в своих «Записках»:
«Министры двора были объяты страхом, что если палатина Венгерская разрешится от бремени принцем (Александра Павловна была к тому времени беременна), то Венгрия непременно отложится (отделится) от Австрии, создав собственную династию и государство».
Государство с сильными православными традициями, и на защите его будет стоять Россия – вот что более всего страшило Австрийскую империю!
Едва узнали о беременности Александры Павловны, решили и вовсе не щадить хрупкую венгерскую королевну. И не щадили! Отец Андрей записывал усердно в своих тетрадях: «Императрица австрийская явно показывала свое неблагорасположение к палатине Венгерской, ибо, почти ежедневно проезжая мимо жилища Ее Высочества, не единожды не осведомилась о состоянии здоровья, несмотря на то, что великая княгиня в беременности своей была подвержена частым припадкам. Доктор, определенный к ней императрицею австрийской был ей неприятен, лекарства давал непереносимые ею, ибо был более искусен в интригах придворных, нежели в медицине, и в обхождении груб».
Так прожила Александра Павловна в Вене еще три трудных и тяжелых месяца. Затем по распоряжению императора Павла I из Буды прибыл штабс-лекарь Эбелинг, но помочь палатине в ее трудно протекавшей беременности он мало чем мог. Организм Александры Павловны еще был не совсем сформирован, не подготовлен к материнству, к тому же питание ее было из рук вон плохо: она почти ничего не ела из того, что готовили по указанию императрицы повара.
Эрцгерцог Иосиф, правда, отдал строгое приказание готовить для палатины лишь то, что она пожелает, но приказ исполнить не спешили. Кто такой эрцгерцог Иосиф для властной и капризной императрицы?! Всего лишь деверь! Чужеземку-палатину решили просто заморить голодом. Но не позволил этого сделать все тот же Самборский. Он на свои деньги покупал для Александры Павловны провизию, а готовила кушанья его дочь, очень любившая палатину и преданная ей. Слабохарактерный, слишком добрый, закрывавший глаза на интриги и козни жены любимого старшего брата, Иосиф ничем не мог помочь своей Александрин, хотя обожал ее.
Да и Александра, привыкшая с детства к сдержанности и скромному поведению, не по возрасту мудрая и тактичная, просто щадила мужа, не рассказывая ему о том, как ей тяжело, не заостряла внимание на недомоганиях. Она много читала, гуляла по окрестностям замка в Офене, вышивала покрывала для церковного алтаря и, как всегда, щедро раздавала деньги и милостыню бедным.
Меж тем французская армия стояла у границ Австрии. Иосифа спешно вызвали в Вену для принятия командования войсками. Палатина хотела сопровождать его и собиралась плыть по Дунаю до австрийской столицы, но императрица Мария Терезия прислала за ней тряский экипаж, словно втайне рассчитывала на то, что Александра умрет в дороге. Этого чуть было не произошло. Больная, разбитая, печальная, томимая предчувствием смерти, палатина, ободряемая и утешаемая лишь своим духовником, прибыла в Вену и написала здесь, в Шёнбруннском дворце, свое завещание. Но город ей пришлось вскоре покинуть. К столице подходили войска Наполеона, и двор Александры Павловны вынужден был спешно вернуться в Офен. Иосиф Венгерский со своими войсками остался оборонять столицу. Он смог прибыть в Офен только перед самыми родами жены. Она едва не умерла в тот день, когда родился младенец, девочка, прожившая лишь несколько часов.
Доктор Эбелинг вовремя сделал палатине кесарево сечение, но не смог спасти ее от родильной горячки, сепсиса. Едва из комнат Александры Павловны отлучались он или герцог Иосиф, отец Андрей Самборский или преданная Юлия Пален, как уход за нею, чрезвычайно хрупкой и слабой, становился из рук вон плохим. Она скончалась на девятый день после родов, когда доктора уже разрешили ей вставать с постели, а на приеме во дворце Иосиф радостно объявил о том, что палатина поправляется. Это произошло 3 (17) марта 1801 года.
Еще с утра весь двор Офена был весел и оживлен, узнав, что любимица венгров поправляется, но после полудня радость сменилась непередаваемой печалью. Великая княгиня Александра Павловна внезапно почувствовала сильный жар, у нее начался бред, во время которого она умоляла отца Андрея отвезти ее домой и построить ей маленький домик в парке Павловска, чтобы она могла там жить. Отец Андрей и Иосиф Венгерский, оба с трудом держась на ногах после чреды бессонных ночей у ее постели, молча сменяли друг друга, прикладывая к пылающему лбу Александры холодные компрессы. В шесть часов утра 4 марта 1801 года великой княжны Александры Павловны, эрцгерцогини Австрии, палатины Венгерской, не стало…
Она скончалась, не приходя в сознание. Услышав отчаянный крик Самборского, Иосиф, задремавший было в кресле у окна, бросился к постели жены, и он, командующий войсками и видевший порою в день смерть десятков, сотен солдат на поле боя, тут же упал без чувств.
16 марта 1801 года Иосиф скорбно писал императору Павлу из Буды: «Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою. Ее уже нет, и с нею исчезло все мое счастье…» Иосиф еще не знал, что император Павел не сможет прочесть это письмо: 11 марта 1801 года он был убит партией заговорщиков в Михайловском замке. На престол взошел его сын, Александр. Сбылось горестное предчувствие императора о вечной разлуке с несчастной дочерью. Или – о скорой встрече?
Эпилог
После смерти Александры Павловны даже над ее прахом продолжались издевательства. Императрица Мария Терезия не позволила отцу Андрею похоронить палатину Венгерскую в саду дворца, подаренного ей мужем. Некоторое время гроб с телом простоял в здании, выходящем окнами на торговую площадь, в сыром подвале, где ранее хранили лук. Потом стараниями все того же отца Андрея Самборского прах при огромном стечении народа, потрясенного преждевременной смертью палатины, перенесли в предместье Офена, в Юрём, в прекрасную православную церковь на холме. Иконостас и всю церковную утварь для храма подарили Александре Павловне при ее отъезде из России родители. Здесь, в приделе храма, она обрела вечное пристанище.
Светлана Макаренко
Фото: Wikimedia
Послесловие
Тело Александры Павловны не было предано земле. По приказу Иосифа оно было забальзамировано и помещено в бронзовый саркофаг. Тот установили в склеп, над которым через год воздвигли православную часовню. До 1917 года через застекленное отверстие саркофага можно было видеть юное, хорошо сохранившееся лицо Александры Павловны.
Для увековечения памяти внучки Екатерины II дом Романовых учредил огромный фонд, часть средств которого шла на содержание в Юрёме попа, кантора и нескольких певчих для проведения православных литургий. Многие иностранные гости Венгрии приходили в юрёмскую церковь почтить память русской принцессы.
В 1814 году австрийский император Франц, германский – Фридрих Вильгельм и русский – Александр I приняли участие в литургии перед гробом Александры Павловны.
К сожалению, в 1917 году часовню разграбили. После этого крышку саркофага заменили и уже нельзя было видеть лицо усопшей. Второе разграбление часовни произошло в 1978 году, тогда были похищены ценные иконы.
В 1982 году часовня подверглась варварскому опустошению. Как сообщала венгерская пресса, трое вандалов 16–19 лет вскрыли крышку саркофага, разорвали одежды усопшей, сломали кости рук и пытались похитить череп. Однако вовремя подоспевшая полиция смогла схватить злоумышленников. Позже, при обыске на квартире двух юнцов, которые оказались сыновьями Дьердя Шириллы, известного бегуна, совершившего в 1960-х годах пробег Будапешт – Москва, обнаружили «коллекцию» из шестидесяти черепов.
Саркофаг временно перенесли в регентский склеп, находящийся в Королевском дворце в Буде. Часовня, бывшая под опекой Венгерской православной церкви и Русской церкви в Венгрии, нуждалась в основательном ремонте, на который долго собирали средства. В год 200-летия со дня возведения часовни-усыпальницы ее ремонт был завершен и саркофаг с прахом Александры Павловны вновь поместили в крипту.
Вокруг часовни расположено небольшое православное кладбище. В могилах покоятся священнослужители и певчие, которые на протяжении почти 150 лет три раза в год проводили литургию над гробом великой княгини.
