Во мне внезапно проснулась пребывавшая в многолетней дреме ностальгия по городу на Неве. А тут 300-летие, белые ночи, фестиваль искусств с тем же названием – дивный повод внять настойчивым просьбам австрийских друзей и повезти их в Петербург, попасть в который они так давно мечтали.
Город, как и подобает юбиляру, встретил нас своими легендарными красой и величием. Помимо обязательных для любого уважающего себя туриста пунктов программы всех манил Мариинский театр. Первый вечер – ТБорис ГодуновТ в оригинальной редакции Мусоргского 1869 года: без Марины Мнишек, сцены у фонтана и помпезного бала, введенных композитором позднее по требованию Управления Императорских театров. В музыке и на сцене безраздельно царит Борис с его страстями, муками совести, одиночеством. Трагедия человека, помноженная на трагедию монарха. В свое время Кировский театр стал первым в мире, повторившим постановку Андрея Тарковского, осуществленную по желанию Клаудио Аббадо лондонским Ковент-Гарденом. Для Валерия Гергиева, с 1988 года возглавляющего Кировский театр сначала в качестве художественного руководителя, а с 1996 дополнительно сочетающего функции главного дирижера и директора Мариинки, ТБорис ГодуновТ является одним из ключевых музыкальных произведений. Тогдашняя, 1990 года постановка стала выдающимся явлением искусства, и я не без опасения разочароваться ждала начала спектакля.
Как и у Тарковского, сразу ошеломила сценография (художник-постановщик – Георгий Цыпин, художник по костюмам – Татьяна Ногинова, художник по свету – Глеб Фильштинский), подчеркивающая взаимосвязь миров и зависимость от них царя. Борис – пленник власти, к которой он стремился и которая его погубила. Навсегда останется в памяти финал спектакля – скрюченный умирающий царь Борис, на которого, по замыслу режиссера, опускается маковка церкви.
Что подвигнуло маэстро на новую постановку?
– ТБорис ГодуновТ – опять и всегда! Потому, что это история нашего театра, где прошла премьера оперы, и история нашей страны. Эталонной постановки нет и не может быть – произведение Мусоргского неисчерпаемо, и мы только можем приблизиться к тому, что заложено в нем. Но это приближение непрерывно – вот почему мы вновь и вновь обращаемся к творению Мусоргского, все время открывая что-то новое в бесконечном постижении ТБориса ГодуноваТ.
Я не была в Мариинском театре уже много лет и с радостью отмечала, сколь многое переменилось в нем. Заслуга в этом принадлежит Валерию Гергиеву, одному из самых знаменитых дирижеров современности, который положил свою жизнь на то, чтобы возродить театр и сделать его лучшим в мире.
На следующий день я и мои друзья смотрели ТЛебединое озероТ Чайковского в его первозданном виде, не отягощенное искажениями, продиктованными модой и стремлением режиссеров к самовыражению. Для тех, кто видел спектакль впервые, это стало откровением; прекрасно, что они познакомились с оригиналом, эталоном, – после этого им будет легче составить собственное мнение о художественной ценности той или иной версии.
За кулисами я встретилась с Валерием Гергиевым, которого знаю с юности. О нем сейчас пишут все и всюду, его концерты и спектакли транслируются по телевидению в России и на Западе, о нем сняты фильмы, за него борются лучшие театры и оркестры мира, он – любимый приглашенный дирижер ТWiener PhilharmonikerУ, словом – абсолютная звезда. Все это может полностью изменить человека: раньше скромного и искреннего превратить в надменно-недоступного любимца славы. Ничего этого, к счастью, не произошло с Валерием. В день спектакля ТЛебединое озероТ Гергиев допоздна работал в театре, потом пошел поздравить исполнителей главных партий – Светлану Захарову и Игоря Зеленского, найдя для каждого особенные слова (от этого им, наверное, захотелось еще выше взлететь над сценой), а позже, уже около полуночи, снова вернулся в свой рабочий кабинет – к делам, к людям, которые его ждали, чтобы продолжить то, ради чего он живет.
Благодаря встречам с балетом Мариинского театра мои друзья Михаэла и Вольфганг Гётц стали истинными меломанами. Они дважды ездили в Грац, где гастролировала балетная труппа, и попросили помочь им взять автографы у солистов, что я с радостью сделала. Композиция хореографических миниатюр ТJewelsУ Джорджа Баланчина, которую мы вместе посмотрели, еще раз продемонстрировала высокий класс солистов и кордебалета прославленного театра. Мне удалось не только провести за кулисы Михи и Вольфганга, но и пройти на сцену, где мы сфотографировались вместе с главным балетмейстером Мариинского театра М. Вазиевым и Г. Ридером – главой фирмы ТRieder PromotionУ, большим поборником русского искусства, которому многие в Австрии обязаны приобщением к культуре Великой России.
…Валерий Гергиев открывал Зальцбургский фестиваль, и мы договорились, что я приду на концерт. Авторитет ТНового Венского журналаТ и моя убедительная просьба сделали невозможное возможным: я получила аккредитацию на фестивале за неделю до его начала, хотя официальная аккредитация закончилась 31 марта.
Премьера ТРеквиемаТ Берлиоза, которым открывался Зальцбургский фестиваль, состоялась в 1837 году в Париже, в Доме инвалидов, в честь взятия французами в ходе колониальных войн в Алжире города Константины. Берлиоз, склонный, как бы теперь сказали, к mega events, превзошел в ТРеквиемеТ самого себя и далеко обошел Вагнера, также не отличавшегося камерностью композиций. Партитура ТКольца НибелунговТ предусматривает 32 скрипки, а партитура ТРеквиемаТ – 50. В составе оркестра – восемь фаготов и восемь пар литавр; хор должен насчитывать 210 человек, однако в примечании сказано, что его число можно увеличить до 800 участников, если позволит помещение. Я не считала, сколько человек стояло (Wiener Singverein) и сидело (Wiener Philharmoniker), но их было немало, включая прекрасного солиста, уроженца Мексико-сити Рамона Варгаса. Демонический маэстро взмахнул руками и привел в движение могучий поток музыки, заворожив всех зрителей.
Почему избалованные и чрезвычайно требовательные музыканты Венского филармонического оркестра так любят Гергиева, предпочитая его многим другим дирижерам? Я их не спрашивала, но, предполагаю, что, помимо гигантского таланта и мастерства, их захватывает его одержимость музыкой и мощная энергия, которую излучает все его существо. А почему любит Philharmoniker Валерий? Для него это – один из лучших оркестров мира, чье главное достоинство – уникальное звучание. Более часа музыки пролетело на одном дыхании. Вот замер последний звук, который сменила тишина восторга, перешедшая в гром оваций. Маэстро раскланялся со знакомой мне застенчивой улыбкой, приняв розу от рванувшейся к нему в порыве восхищения поклонницы; вновь и вновь он обращал жесты благодарности музыкантам, без которых, как известно, самый гениальный дирижер не в состоянии потрясти публику.
Перед дирижерской комнатой собралось много народу. Правда, не было принца Чарльза с Камиллой и других великих мира сего, так как они посетили маэстро накануне, в день первого концерта с той же программой. Но были соотечественники – музыканты из Челябинска, которых пригласила в Зальцбург уникальная русская женщина – баронесса Елена Николаевна Майендорф. Валерий, которому с трудом удалось найти время, чтобы переодеться после изнурительного концерта (в Зальцбурге в тот день было около 400С, а на сцене по техническим причинам отключили кондиционер), с удовольствием вступил с ними в беседу. Вспоминал, что, будучи студентом, приехал в Челябинск, чтобы дирижировать в парке симфоническим оркестром. Тогда, поглощенный музыкой и новыми замыслами, попросил, чтобы ему позволили где-нибудь позаниматься на рояле. Власти любезно выделили зал филармонии, где он 5 часов подряд работал над Пятой симфонией Прокофьева. Зал ему понравился, и он подумал, что неплохо было бы в нем когда-нибудь подирижировать. Бесчисленные почитатели маэстро во всем мире не поверили бы, а, убедившись, что это правда, могли лопнуть от зависти, если бы услышали, с каким вниманием и интересом разговаривал Валерий с молодыми музыкантами, как выразил желание помочь талантливому скрипачу, играющему на улицах Зальцбурга. Гергиев чувствует себя обязанным помогать, осознает, что люди этого от него ждут.
Не было суеты, не было ажиотажа, был задушевный разговор о многом и разном. О гигантских проектах Мариинского театра, о том, что Гергиев может продирижировать тремя операми подряд – и ничего, но Тгибель, когда жаркоУ. Зальцбургский фестиваль Гергиев высоко ценит прежде всего потому, что в нем постоянно участвуют музыканты ТWiener PhilharmonikerУ. Несмотря на взаимную любовь, не стремится стать их мэтром (как известно, Венский филармонический оркестр не имеет главного дирижера), потому что не хочет распыляться. Дело его жизни – Мариинский театр, где он создал и продолжает создавать все условия для оптимальной творческой реализации. При постоянных пространственных перемещениях Валерия жизнь его отмечена удивительным постоянством.
Валерий любит Австрию потому, что это страна высокой культуры. Эту высокую культуру он хочет возродить и в России, поэтому беззаветно растрачивает себя, одновременно черпая силы в самопожертвовании. Вне призвания он почти не существует, но с той же ответственностью, с которой он относится к искусству, относится он и к своей семье. У Валеры замечательная мама – Тамара Тимофеевна, которую он бесконечно любит и почитает, которая, бесспорно, заложила в нем те незыблемые моральные основы, верность которым он свято хранит. Долгие годы его неизменным помощником была сестра Светлана, сопровождавшая его в гастрольных поездках; теперь эту роль по возможности исполняет жена Наташа – мать их сыновей Абесала и Валерия, названных в честь отцов Валеры и Наташи. Семья для него – оплот, поэтому артистов и музыкантов, с которыми работает, он тоже воспринимает как Тбольшую семьюТ.
На другой день я встретилась с Еленой Николаевной Майендорф и ее гостями из Челябинска, которых она называет Тмои детиТ. Елена Николаевна – дочь знаменитого в свое время художника, украсившего фресками и мозаиками 23 церкви в Сербии. Ее дедушка, барон Феофил Егорович, имевший огромный особняк на Васильевском острове в Петербурге, недалеко от Пажеского корпуса, был генерал-адъютантом царя Николая II. Он имел 13 детей и открытый хлебосольный дом. В Пажеском корпусе учился престолонаследник Сербии Александр, и царь попросил барона Майендорфа принять в нем участие. Таким образом будущий король Сербии Александр I стал частым гостем семейства Майендорфов. В смутное революционное время Майендорфы на последнем теплоходе, уходившем из Крыма, оставили Россию, начав нелегкий путь эмиграции. После окончания Академии художеств в Париже отец Елены Николаевны написал королю Александру письмо с просьбой оказать ему содействие в поисках работы. Александр I тут же пригласил его в Сербию, где он стал придворным художником. Во время Второй мировой войны Майендорфы переехали в Австрию. Елена Николаевна вспоминает, что у нее была удивительно сплоченная семья, где почитали веру. Детей учили любить ближнего, как самого себя, и не лениться помогать тем, кто в этом нуждается. Семена добра, зароненные в душу, дали пышные всходы. Величайшее наслаждение для Елены Николаевны – помогать людям. Ее жизнь подобна роману и полна динамики. Она общалась со многими знаменитостями, была импресарио известнейшего певца Николая Гедды. Сейчас баронесса, не утратившая с годами ни очарования, ни энергии, стала ангелом-хранителем молодых талантов, которым она ежегодно организует поездки в Зальцбург.
…Мое путешествие подошло к концу, и я с легкой грустью попрощалась с Зальцбургом, где продолжался фестиваль, на котором Валерий Гергиев дирижировал также ТДоном КарлосомТ Верди и ТСамсоном и ДалилойТ Сен-Санса.
Многое в жизни предопределено, во многом человек – кузнец своего счастья. Валерий Гергиев, занимающий одно из самых почетных мест на мировом музыкальном Олимпе, всему обязан самому себе – его самоотверженная жизнь без остатка отдана Искусству.
Наталия Алексеева-Хольцмюллер
Город, как и подобает юбиляру, встретил нас своими легендарными красой и величием. Помимо обязательных для любого уважающего себя туриста пунктов программы всех манил Мариинский театр. Первый вечер – ТБорис ГодуновТ в оригинальной редакции Мусоргского 1869 года: без Марины Мнишек, сцены у фонтана и помпезного бала, введенных композитором позднее по требованию Управления Императорских театров. В музыке и на сцене безраздельно царит Борис с его страстями, муками совести, одиночеством. Трагедия человека, помноженная на трагедию монарха. В свое время Кировский театр стал первым в мире, повторившим постановку Андрея Тарковского, осуществленную по желанию Клаудио Аббадо лондонским Ковент-Гарденом. Для Валерия Гергиева, с 1988 года возглавляющего Кировский театр сначала в качестве художественного руководителя, а с 1996 дополнительно сочетающего функции главного дирижера и директора Мариинки, ТБорис ГодуновТ является одним из ключевых музыкальных произведений. Тогдашняя, 1990 года постановка стала выдающимся явлением искусства, и я не без опасения разочароваться ждала начала спектакля.
Как и у Тарковского, сразу ошеломила сценография (художник-постановщик – Георгий Цыпин, художник по костюмам – Татьяна Ногинова, художник по свету – Глеб Фильштинский), подчеркивающая взаимосвязь миров и зависимость от них царя. Борис – пленник власти, к которой он стремился и которая его погубила. Навсегда останется в памяти финал спектакля – скрюченный умирающий царь Борис, на которого, по замыслу режиссера, опускается маковка церкви.
Что подвигнуло маэстро на новую постановку?
– ТБорис ГодуновТ – опять и всегда! Потому, что это история нашего театра, где прошла премьера оперы, и история нашей страны. Эталонной постановки нет и не может быть – произведение Мусоргского неисчерпаемо, и мы только можем приблизиться к тому, что заложено в нем. Но это приближение непрерывно – вот почему мы вновь и вновь обращаемся к творению Мусоргского, все время открывая что-то новое в бесконечном постижении ТБориса ГодуноваТ.
Я не была в Мариинском театре уже много лет и с радостью отмечала, сколь многое переменилось в нем. Заслуга в этом принадлежит Валерию Гергиеву, одному из самых знаменитых дирижеров современности, который положил свою жизнь на то, чтобы возродить театр и сделать его лучшим в мире.
На следующий день я и мои друзья смотрели ТЛебединое озероТ Чайковского в его первозданном виде, не отягощенное искажениями, продиктованными модой и стремлением режиссеров к самовыражению. Для тех, кто видел спектакль впервые, это стало откровением; прекрасно, что они познакомились с оригиналом, эталоном, – после этого им будет легче составить собственное мнение о художественной ценности той или иной версии.
За кулисами я встретилась с Валерием Гергиевым, которого знаю с юности. О нем сейчас пишут все и всюду, его концерты и спектакли транслируются по телевидению в России и на Западе, о нем сняты фильмы, за него борются лучшие театры и оркестры мира, он – любимый приглашенный дирижер ТWiener PhilharmonikerУ, словом – абсолютная звезда. Все это может полностью изменить человека: раньше скромного и искреннего превратить в надменно-недоступного любимца славы. Ничего этого, к счастью, не произошло с Валерием. В день спектакля ТЛебединое озероТ Гергиев допоздна работал в театре, потом пошел поздравить исполнителей главных партий – Светлану Захарову и Игоря Зеленского, найдя для каждого особенные слова (от этого им, наверное, захотелось еще выше взлететь над сценой), а позже, уже около полуночи, снова вернулся в свой рабочий кабинет – к делам, к людям, которые его ждали, чтобы продолжить то, ради чего он живет.
Благодаря встречам с балетом Мариинского театра мои друзья Михаэла и Вольфганг Гётц стали истинными меломанами. Они дважды ездили в Грац, где гастролировала балетная труппа, и попросили помочь им взять автографы у солистов, что я с радостью сделала. Композиция хореографических миниатюр ТJewelsУ Джорджа Баланчина, которую мы вместе посмотрели, еще раз продемонстрировала высокий класс солистов и кордебалета прославленного театра. Мне удалось не только провести за кулисы Михи и Вольфганга, но и пройти на сцену, где мы сфотографировались вместе с главным балетмейстером Мариинского театра М. Вазиевым и Г. Ридером – главой фирмы ТRieder PromotionУ, большим поборником русского искусства, которому многие в Австрии обязаны приобщением к культуре Великой России.
…Валерий Гергиев открывал Зальцбургский фестиваль, и мы договорились, что я приду на концерт. Авторитет ТНового Венского журналаТ и моя убедительная просьба сделали невозможное возможным: я получила аккредитацию на фестивале за неделю до его начала, хотя официальная аккредитация закончилась 31 марта.
Премьера ТРеквиемаТ Берлиоза, которым открывался Зальцбургский фестиваль, состоялась в 1837 году в Париже, в Доме инвалидов, в честь взятия французами в ходе колониальных войн в Алжире города Константины. Берлиоз, склонный, как бы теперь сказали, к mega events, превзошел в ТРеквиемеТ самого себя и далеко обошел Вагнера, также не отличавшегося камерностью композиций. Партитура ТКольца НибелунговТ предусматривает 32 скрипки, а партитура ТРеквиемаТ – 50. В составе оркестра – восемь фаготов и восемь пар литавр; хор должен насчитывать 210 человек, однако в примечании сказано, что его число можно увеличить до 800 участников, если позволит помещение. Я не считала, сколько человек стояло (Wiener Singverein) и сидело (Wiener Philharmoniker), но их было немало, включая прекрасного солиста, уроженца Мексико-сити Рамона Варгаса. Демонический маэстро взмахнул руками и привел в движение могучий поток музыки, заворожив всех зрителей.
Почему избалованные и чрезвычайно требовательные музыканты Венского филармонического оркестра так любят Гергиева, предпочитая его многим другим дирижерам? Я их не спрашивала, но, предполагаю, что, помимо гигантского таланта и мастерства, их захватывает его одержимость музыкой и мощная энергия, которую излучает все его существо. А почему любит Philharmoniker Валерий? Для него это – один из лучших оркестров мира, чье главное достоинство – уникальное звучание. Более часа музыки пролетело на одном дыхании. Вот замер последний звук, который сменила тишина восторга, перешедшая в гром оваций. Маэстро раскланялся со знакомой мне застенчивой улыбкой, приняв розу от рванувшейся к нему в порыве восхищения поклонницы; вновь и вновь он обращал жесты благодарности музыкантам, без которых, как известно, самый гениальный дирижер не в состоянии потрясти публику.
Перед дирижерской комнатой собралось много народу. Правда, не было принца Чарльза с Камиллой и других великих мира сего, так как они посетили маэстро накануне, в день первого концерта с той же программой. Но были соотечественники – музыканты из Челябинска, которых пригласила в Зальцбург уникальная русская женщина – баронесса Елена Николаевна Майендорф. Валерий, которому с трудом удалось найти время, чтобы переодеться после изнурительного концерта (в Зальцбурге в тот день было около 400С, а на сцене по техническим причинам отключили кондиционер), с удовольствием вступил с ними в беседу. Вспоминал, что, будучи студентом, приехал в Челябинск, чтобы дирижировать в парке симфоническим оркестром. Тогда, поглощенный музыкой и новыми замыслами, попросил, чтобы ему позволили где-нибудь позаниматься на рояле. Власти любезно выделили зал филармонии, где он 5 часов подряд работал над Пятой симфонией Прокофьева. Зал ему понравился, и он подумал, что неплохо было бы в нем когда-нибудь подирижировать. Бесчисленные почитатели маэстро во всем мире не поверили бы, а, убедившись, что это правда, могли лопнуть от зависти, если бы услышали, с каким вниманием и интересом разговаривал Валерий с молодыми музыкантами, как выразил желание помочь талантливому скрипачу, играющему на улицах Зальцбурга. Гергиев чувствует себя обязанным помогать, осознает, что люди этого от него ждут.
Не было суеты, не было ажиотажа, был задушевный разговор о многом и разном. О гигантских проектах Мариинского театра, о том, что Гергиев может продирижировать тремя операми подряд – и ничего, но Тгибель, когда жаркоУ. Зальцбургский фестиваль Гергиев высоко ценит прежде всего потому, что в нем постоянно участвуют музыканты ТWiener PhilharmonikerУ. Несмотря на взаимную любовь, не стремится стать их мэтром (как известно, Венский филармонический оркестр не имеет главного дирижера), потому что не хочет распыляться. Дело его жизни – Мариинский театр, где он создал и продолжает создавать все условия для оптимальной творческой реализации. При постоянных пространственных перемещениях Валерия жизнь его отмечена удивительным постоянством.
Валерий любит Австрию потому, что это страна высокой культуры. Эту высокую культуру он хочет возродить и в России, поэтому беззаветно растрачивает себя, одновременно черпая силы в самопожертвовании. Вне призвания он почти не существует, но с той же ответственностью, с которой он относится к искусству, относится он и к своей семье. У Валеры замечательная мама – Тамара Тимофеевна, которую он бесконечно любит и почитает, которая, бесспорно, заложила в нем те незыблемые моральные основы, верность которым он свято хранит. Долгие годы его неизменным помощником была сестра Светлана, сопровождавшая его в гастрольных поездках; теперь эту роль по возможности исполняет жена Наташа – мать их сыновей Абесала и Валерия, названных в честь отцов Валеры и Наташи. Семья для него – оплот, поэтому артистов и музыкантов, с которыми работает, он тоже воспринимает как Тбольшую семьюТ.
На другой день я встретилась с Еленой Николаевной Майендорф и ее гостями из Челябинска, которых она называет Тмои детиТ. Елена Николаевна – дочь знаменитого в свое время художника, украсившего фресками и мозаиками 23 церкви в Сербии. Ее дедушка, барон Феофил Егорович, имевший огромный особняк на Васильевском острове в Петербурге, недалеко от Пажеского корпуса, был генерал-адъютантом царя Николая II. Он имел 13 детей и открытый хлебосольный дом. В Пажеском корпусе учился престолонаследник Сербии Александр, и царь попросил барона Майендорфа принять в нем участие. Таким образом будущий король Сербии Александр I стал частым гостем семейства Майендорфов. В смутное революционное время Майендорфы на последнем теплоходе, уходившем из Крыма, оставили Россию, начав нелегкий путь эмиграции. После окончания Академии художеств в Париже отец Елены Николаевны написал королю Александру письмо с просьбой оказать ему содействие в поисках работы. Александр I тут же пригласил его в Сербию, где он стал придворным художником. Во время Второй мировой войны Майендорфы переехали в Австрию. Елена Николаевна вспоминает, что у нее была удивительно сплоченная семья, где почитали веру. Детей учили любить ближнего, как самого себя, и не лениться помогать тем, кто в этом нуждается. Семена добра, зароненные в душу, дали пышные всходы. Величайшее наслаждение для Елены Николаевны – помогать людям. Ее жизнь подобна роману и полна динамики. Она общалась со многими знаменитостями, была импресарио известнейшего певца Николая Гедды. Сейчас баронесса, не утратившая с годами ни очарования, ни энергии, стала ангелом-хранителем молодых талантов, которым она ежегодно организует поездки в Зальцбург.
…Мое путешествие подошло к концу, и я с легкой грустью попрощалась с Зальцбургом, где продолжался фестиваль, на котором Валерий Гергиев дирижировал также ТДоном КарлосомТ Верди и ТСамсоном и ДалилойТ Сен-Санса.
Многое в жизни предопределено, во многом человек – кузнец своего счастья. Валерий Гергиев, занимающий одно из самых почетных мест на мировом музыкальном Олимпе, всему обязан самому себе – его самоотверженная жизнь без остатка отдана Искусству.
Наталия Алексеева-Хольцмюллер
