В июле Виктору Клыкову исполняется 70 лет. Поздравляем нашего автора и друга!
«ГЛАВНОЕ – ЭТО НАЙТИ СЕБЯ!»
– Уважаемый Виктор, редакция поздравляет вас с юбилеем. Мы знаем вас и как поэта, и как переводчика, и как человека, который много делает для организации литературного процесса в Вене. Вы – президент Литературного клуба «Русская поэзия в Австрии». Расскажите об этом Клубе!
– Вы правы, последние 10 лет я посвятил себя исключительно поэзии, творческому объединению русскоязычных поэтов – выходцев из бывшей нашей большой родины – Советского Союза, проживающих в
Австрии, и сотрудничеству с рядом поэтических австрийских объединений.
До этого я работал слесарем на стройках Москвы, окончил Московский инженерно-строительный институт и еще несколько других учебных заведений, был инженером, переводчиком с французского, экономистом, научным сотрудником Института экономики Академии наук СССР (где защитил кандидатскую диссертацию по экономике), экспертом Госплана СССР и Комитета по науке и технике СССР. Потом 18 лет я трудился в Организации Объединенных Наций в Вене.
По своей натуре я очень впечатлительный человек. Это и приводит меня в состояние поэтического вдохновения. Восхищение, потрясение, изумление людьми, событиями, картинами природы, с юности
выливались в стихи на клочках бумаги, салфетках, в блокнотах и записных книжках.
Когда же образовалось много свободного времени, стало понятно, что поэзия – это главное и самое прекрасное занятие, к которому я стремился всю жизнь.
В 2004 году «Росзарубежцентр» совместно с «Литературной газетой» провел первый поэтический конкурс среди соотечественников, живущих за рубежом, с публикацией стихов в сборнике «Я ни с кем никогда не расстанусь…», изданном в Москве в 2005 г. Я стал одним из его победителей от Австрии. В феврале 2006 года Российский центр науки и культуры в Вене организовал вечер поэтов-лауреатов. Собралось много слушателей, среди которых были и пишущие стихи. Тогда мы и решили создать клуб «Русская поэзия в Австрии».
Задачей клуба является объединение русскоязычных поэтов, любителей и профессионалов, проживающих в Австрии, для творческого общения, коллективных выступлений перед публикой, издания стихов членов клуба и других проектов. 17 мая мы отпраздновали 4-ю годовщину. Нас поздравили различные литературные союзы и клубы, с которыми мы поддерживаем творческие связи. Мне особенно приятно отметить поздравление Константина Кедрова и Елены Кацюбы, создателей и руководителей поэтической школы ДООС и «Журнала ПОэтов», приветствие Давида Кудыкова, президента Международного союза литераторов и журналистов (APIA) в Лондоне, в работе которых кроме меня участвуют и другие члены клуба. Мы не замыкаемся только в своем кругу, но общаемся также с поэтами, живущими в соседних странах – Чехии, Германии. 21 марта сего года во Всемирный День поэзии под влиянием нашего клуба российскими соотечественниками был создан Международный поэтический клуб в Праге. Участвуем мы также и в мероприятиях австрийских литературных объединений, общества «Lyrikfreunde», «Trommel» и др.
– Какие интересные поэты работают в Вене?
– Из русскоязычных поэтов я хотел бы назвать, прежде всего, Елизавету Мнацаканову. Несмотря на почтенный возраст, она ведет аспирантов в Институте славистики Венского университета, продолжает писать. В прошлом году участвовала в проведенных нашим клубом Русско-австрийских днях литературы и поэзии в Вене, посвященных столетию русского поэтического авангарда. Считаю интересными из известных мне поэтов также Аркадия Эйзлера, Александра Лысенко, членов APIA, а также Юлия Хоменко. Из австрийских поэтов назову Вальтера Остеркорна (Walter Osterkorn), неизвестного в России авангардного поэта, пишущего на диалекте, распространенном в Штирии. Его визуальные стихи с моей подачи были напечатаны в журнале «Другое полушарие» No 12, 2010.
На мой взгляд, сейчас в Австрии появилось много новых интересных поэтов. Поэтому ваш вопрос требует обстоятельного и серьезного анализа.
– Вы пишете разные стихи, причем на разных языках. Есть у вас и традиционные стихи, и авангардные. Как вы пришли к авангарду? Кто из современных поэтов оказал на вас влияние?
– Знаете, со школы я любил не только классиков, но и Владимира Владимировича Маяковского. Это был мой кумир. Тогда я и стал сочинять стихи под Маяковского. Позднее, уже в начале шестидесятых годов, в институте я посещал поэтический кружок в Москворечье, где мне однажды дали книжечку раннего Бориса Пастернака. Было в ней что-то завораживающее, цепляющее меня. Я был поражен этой неизвестной мне поэзией. Чуть позже попал в музей Маяковского, тогда еще в старом здании. Отмечался
день рождения поэта, и в музее было много народу. Возле раздевалки в окружении толпы стоял худенький пожилой человек в потрепанном сером костюме, но с вызывающе поднятой головой и с небрежно перекинутым за шею шарфом. Он с гордостью сообщил окружающим, что только что в Лондоне издали его книгу. Это был Алексей Крученых. Потом он прочитал несколько стихов на непонятном языке, которые совершенно ошеломили меня, так как до этого ничего подобного я не слышал. Собравшиеся встретили его спонтанное выступление аплодисментами. Он был счастлив. Эта встреча запомнилась на всю жизнь. А мой интерес к авангарду резко возрос. Я чувствовал, что в этом направлении было что-то новое, неизвестное, в определенной мере отвечающее моему характеру и чувствам. Потом я купил появившуюся тогда антологию русской поэзии начала XX века (название не точное), в которой уже можно было ознакомиться с отдельными течениями этого направления. В это время уже вовсю гремел Андрей Вознесенский, иногда на телевидении читал свои стихи Виктор Борисович Шкловский. А я писал стихи, как чувствовал и как получалось, иногда в классическом стиле, иногда совершенно «рваные», непредсказуемые, – в зависимости от настроения. Сильно повлияла на меня также авангардная живопись, которая в 60-е годы снова стала доступна широкой публике.
Позднее в Вене я встретил поэта и гитариста Владимира Устинова (Дурново), который писал совершенно необычные, часто нерифмованные авангардные стихи. Общаясь с ним, я освободился от ограничений рифмами и стал писать раскованней и свободней.
Эти поэты и оказали на меня влияние. К ним можно добавить М. Светлова, Э. Багрицкого, А. Межирова, Б. Ахмадулину, В. Инбер и других.
– Какие русские литературные журналы вы читаете в Вене?
– Я читаю российские журналы, которые покупаю или получаю от издателей в Москве. Это «Арион», в свое время «Вавилон», «Дети Ра», «Журнал ПОэтов» и другие. В Вене издается очень мало русскоязычных журналов. Читаю регулярно «Новый Венский журнал».
– Что для вас значит заумная поэзия? Актуальна ли она сегодня?
– Для меня это направление поэзии очень интересно и достаточно близко. В моем понимании, оно находится за границами сложившейся классической, ставшей традиционной, во многом рациональной поэзии. Современная заумь в поэзии развивает направление, созданное в начале прошлого века великими Велимиром Хлебниковым и Алексеем Крученых в России и дадаистами за рубежом. Оно значительно расширяет рамки поэзии экспериментами со словом, ища его новые смыслы, графическое не только плоскостное, но и объемное и мобильное выражения, а также создавая поэзию нового звучания, в которой общепринятый банальный смысл поэтического языка уходит в тень, уступая место новым неизвестным понятиям и представлениям. С одной стороны, «заумь» возвращает нас к изначальным значениям слов и букв, придавая им утерянный с веками смысл, с другой – приближает к вселенскому космическому пониманию мира, к его универсальному метакоду. В силу сказанного, это направление органично преодолевает национальные языковые и смысловые рамки, становится транснациональным, всемирным направлением поэзии, не требующим переводов. Я считаю заумную поэзию чрезвычайно актуальной и снимаю шляпу перед президентом Академии Зауми Сергеем Бирюковым, который уже много лет занимается исследованием ее развития и популяризацией на международном уровне.
– В ваших стихах много музыкальных образов. Почему? У вас музыкальное образование?
– У меня, к сожалению, нет музыкального образования. Но я родился недалеко от Московской консерватории. В переулочке напротив, рядом со старинной, сохранившейся и восстановленной сейчас церковью был роддом. Видимо, звуки музыки, долетавшие из Большого зала консерватории, и были для меня первыми земными звуками. А если серьезно, то для возникновения музыкальных образов совсем не нужно музыкального образования. Оно может и вредить, так как в этом случае вы, как правило, знаете историю создания музыкального произведения и связаны ею. Для стихов нужно свободное, чувственное, восторженное их восприятие и фантазия.
– Вы пишете на французском и на немецком языках. На каком языке вам проще работать?
– Я владею в достаточной степени этими языками, а также английским, чтобы говорить и писать научные доклады, проекты, отчеты и т.п., что я и делал почти 20 лет моей жизни в ООН. Поэтические тексты я пишу в основном на русском и только изредка на других языках. Как правило, это случается, когда я долго нахожусь в среде этих языков. Например, когда я два года работал в Алжире, я писал много различных текстов, включая и стихотворные, на французском языке.
Сейчас я живу в Австрии, поэтому пишу иногда на немецком, но чаще перевожу и участвую в переводе моих стихов на этот язык. Занимаюсь также переводами текстов австрийских поэтов и прозаиков на русский язык.
– В чем смысл поэзии?
– Для меня этот вопрос не имеет смысла, так как я не стремлюсь сделать карьеру профессионального поэта, писателя и т.п. Сейчас для меня это образ жизни, который позволяет ею наслаждаться и получать наиболее полное удовлетворение.
– Какой главный вывод о жизни вы сделали?
– Сейчас почти уверенно я могу сказать, что главное в жизни – познать (найти) себя. В поиске себя я сменил множество занятий, профессий, стран и уровней жизни в обществе. Мне кажется, что я близок к этому состоянию…
Беседу вел Евгений Степанов, “Литературные известия”, июнь 2010 г.
