Что не попало в интервью, данное ORF 1 в день победы Дональда Трампа
За выборами в США я следил без особого интереса, поскольку просто не сомневался в беспроигрышной системе американского истеблишмента. Кому, как ни ему, не знать и не решать, кто эту систему имеет право представлять на мировой арене в ближайшие четыре года.
Каково же было мое удивление, когда утром я узнал от своего старого верхнеавстрийского приятеля Диди Шнайдера о том, что Трамп все же «перевесил»…, «перевесил» Клинтон на всех весах электората, и что по этому поводу весь цивилизованный мир в… трауре. Может быть, я от рождения не так уж и цивилизован, но траур в этот день я носить был не готов. Уж больно жесткой по отношению ко всему русскому была предвыборная риторика бывшей первой леди.
Диди не сомневался в моих предпочтениях и на правах оператора ORF 1 (первого австрийского радиоканала) предложил «разделить мою радость» с австрийскими слушателями. Интервью должно было состояться немедленно. Несмотря на гриппозную хворь и осеннюю хмарь, я собрал свои мысли в кулак и через четверть часа был уже в студии радиоканала. Благо, в Линце все находится в полушаговой доступности.
Сразу в дверях здания я попал в руки оборотистого журналиста Михи Тринкера. Тот без излишних церемоний и рассусоливаний взял меня под микитки и затащил в звуконепроницаемый контейнер. Там, собственно, и состоялась наша недолгая беседа. Когда через полчаса интервью прозвучало на центральном радиоканале, я понял, что свобода австрийского Слова находится в большом долгу перед демократическими принципами. Она была изрядно попрана и вызывала глубокое сочувствие и разочарование. Львиная доля моих рассуждений политического характера была просто-напросто «вырезана» талантливыми цензорами в силу неуловимых мною причин. Тогда я поплакался в жилетку Ирине Мучкиной, и она во имя восстановления информационной справедливости любезно предложила опубликовать «вырезку Нургалиева» или «выбранные места из разговора с М. Трикером» на страницах своего журнала.
Итак, чтобы не утомлять дорогого читателя дальнейшими перипетиями реанимации «урезанного» мнения, я постараюсь в самой приближенной (а не приблизительной и не урезанной) форме передать содержание нашей беседы с австрийским журналистом.
В.Ж. Нургалиев
М. Трикер: – Уважаемый господин профессор, как Вы восприняли новость об избрании Трампа президентом США?
В. Нургалиев: – Несмотря на то, что я находился в туалете (проблемы с желудком), новость я воспринял с известным оптимизмом, поскольку в сложившихся отношениях хуже, чем так плохо, быть уже не может, а, значит, может быть только лучше.
– Владимир Путин одним из первых поздравил Трампа с победой. Можно ли в этом видеть заинтересованность Кремля в результатах выборов?
– В данном случае Путин просто оказался вежливее других лидеров. Но действовал он, как мне представляется, без политического прицела. Если же кто-то эту официальную учтивость воспринимает иначе, то это тоже вряд ли будет большой ошибкой. Пришла пора заново выстраивать отношения с Россией. И Путин открыто намекает на это. Пусть для тех, кто старается увидеть некий подтекст в любых политических действиях, его приветствие будет окутано флером намеренности. Ничего плохого в этом тоже нет.
– Кем на самом деле для Вас является Дональд Трамп?
– Политика делает СМИ. Я имею в виду политика как человека. Поэтому представление о нем в разных странах – самое разное. Каков он на самом деле, не знает никто. Ни Бог, ни царь, ни электорат. Иногда об этом не догадывается даже сам политик, иногда и мы понимаем это слишком поздно.
– Итак, СМИ делают лицо политика. Какое лицо Трампа, выражаясь языком косметологии, сделали «пластические хирурги» российских и западных СМИ?
– Для нас Трамп меньшее из зол, поскольку он не высказывался столь агрессивно и беспощадно по отношению к России и Путину в своей предвыборной риторике как Клинтон. Поэтому и выглядит он для русского человека не так одиозно. Для половины же американцев и большинства европейцев он – монстр.
– Почему?
– Во-первых, потому что Трамп провозглашает кардинальные реформы системы. А это все равно, что затеять ремонт в съемной квартире, хозяин которой этого ремонта не особенно то и хочет.
– Насколько Трамп может быть свободен в своих решениях, в своей деятельности?
– По роду своей деятельности он должен выполнять заказы государственной системы. В общих чертах она мало чем отличается от корпорации. Государство давно перестало быть государством, а превратилось в крупную фирму с большим количеством филиалов. В этой фирме президент должен выполнять функции хорошего менеджера. Он вряд ли может проявлять инициативу большую, чем того позволяет концепция фирмы. Президент в США – фигура номинальная. За ней стоит система. И основы этой системы незыблемы уже в течение десятилетий.
– То есть система решает, кто станет президентом? Почему же тогда им не стала Клинтон? Она больше подходила для этой роли. С ее опытом, связями, протекциями, рейтингом.
– Иногда система дает сбой. Особенно когда в игру вмешиваются крупные деньги. И тогда несистемный человек может ее возглавить. Вопрос в том, как долго он останется несистемным или за сколько времени система его «съест», вернее, сделает своим.
– Есть ли положительные аспекты этих выборов с точки зрения российского жителя?
– Безусловно. Как я отметил выше, это, прежде всего, то, что несистемный человек возглавил систему. Кроме того, выборы доказали, что демократия хоть и не в идеальной форме, но имеет место в Америке. Я был этому приятно удивлен. Что мнение большинства было учтено там, где правит меньшинство. Надеюсь, это не ход конем, хотя все может быть. И главное, пожалуй, это то, что у мира появляется надежда на перераспределение ролей в решении ключевых вопросов политического и экономического мироустройства.
– Чего ожидать от Трампа?
– Многое из предвыборных слоганов имело сугубо популистский характер. Вряд ли Америка Трампа откажется от роли мирового жандарма. Вряд ли будут сняты санкции в связи с украинским кризисом. Вряд ли будет иначе (не вооруженным способом) решен сирийский вопрос. Noblesse oblige.
С другой стороны, при Трампе можно будет избежать дальнейшей эскалации в отношениях между США и России. Клинтон, судя по всему, со своей стороны сделала бы это направление трендом своей политики. Образ России как врага, вероятно, будет подрихтован или полностью заменен на нечто менее враждебное.
Кроме того, с приходом Трампа можно надеяться, что не будут введены новые, дополнительные санкции против России. Градус политических отношений должен, наконец, пойти вверх от точки замерзания. Европейские и американские фирмы смелее станут открывать для себя русский рынок и т.д. В этой связи я тоже хочу Вам задать риторический вопрос.
– Хотя это и не вписывается в законы жанра, я соглашусь его выслушать.
– Почему выборы в Америке вызывают такой неподдельный интерес в Австрии? Им, к примеру, уделялось внимания больше, чем выборам собственного президента несколько месяцев назад.
– Почему вы так думаете?
– Я сужу по прессе. Некоторые газеты почти половину своего активного пространства заполняли вопросами, связанными с американскими выборами.
– Ну, может быть, это связано с тем, что Европа имеет давние партнерские политические и экономические связи со Штатами. Как думаете Вы?
– Неплохой поворот. В самбо это называют «боковой переворот». Мне представляется, что подобный ажиотаж лишний раз демонстрирует общеевропейскую зависимость от сверхдержавы, зависимость, в которую попали европейские страны после Второй мировой войны. Может быть, это прозвучит достаточно еретически, но Европа, особенно Германия, до сих пор является американской оккупированной территорией. Чего можно ожидать от политики Меркель, если вся немецкая госсистема находится в подчинении у монополистического капитализма США. В большей или меньшей степени эта подчиненность присутствует и в отношениях с другими странами ЕС.
– Что Вас неприятно поразило на этих выборах?
– Постоянное присутствие в демагогических сюжетах Клинтон и демократов руки Путина. Руки Москвы. Словно вопрос о президенте США решался в Кремле, а Трамп был не более чем законспирированным агентом ФСБ под прикрытием.
Антирусский аспект был чуть ли не основополагающим и приоритетным во всех заявлениях Клинтон. Предвыборные слоганы смердели выпадами против России, которая стала повинна во всех смертных грехах. А если таких не находилось, ее обвиняли во всех проколах политики Обамы. Чем, собственно, не грех? Из пучины пропагандистской пены все отчетливее вырисовывался образ русского бестиария. Из идеологических «загашников» холодной войны для этих целей был даже реанимирован труп Врага Демократии.
Но поражает не это. Феноменом является то, что в эпоху массовой доступности интернета официальная точка зрения не обсуждается, не анализируется и не перепроверяется. Ее употребление мало чем отличается от употребления фастфуда. И даже если за фактами не стоят фейки, их государственная интерпретация позволяет в мгновение ока набожного фанатика превратить в убежденного атеиста. В этом, на мой взгляд, проявляется известный политический инфантилизм современного общества и нежелание иметь собственное мнение, вернее, желание не иметь собственное мнение. Гораздо удобней переложить на кого-то свою гражданскую ответственность, полностью предоставить кому-то еще решение всех политических вопросов, чем формировать свое собственное суждение, которое может отличаться от официального. Поэтому и выигрывает тот взгляд, который убедительнее, своевременнее, политизированнее, агрессивнее, эмоциональнее; взгляд, за которым стоят опытные политические краснобаи; взгляд, который держится на атлантах СМИ.
Особенно в этом смысле меня удивили некоторые ваши австрийские коллеги, которые в своем кликушестве сразу после выборов, с дрожи паники переходя на ярость обличения, полностью потеряли ощущение реальности и в настоящее время напоминают затравленных лающих мосек. Хотя, с другой стороны, в этом нет ничего необычного. Желание безнаказанно лаять в Европе в последнее время является довольно модным занятием.
В общем и целом, Клинтон с ее «путинской рукой» поставила все с ног на голову. Это показало слабость ее не только как личности, но и слабость всей ее программы и идеологии. Ее команда также не справилась с возложенной на нее задачей. Как показала история, козырь русофобии оказался не самым убедительным и, наверное, поэтому не сработал.
– В чем, как Вам кажется, заключается причина столько негативного отношения к позиции России в современном западном мире?
– Негативное отношение складывается, к сожалению, не к позиции России, а к самой России. Россия является в настоящее время жертвой западного, не побоюсь этого слова, расизма. Да-да, к сожалению, мне приходится называть вещи своими именами. Без свойственной западной демократии эвфемизации понятий.
Западный расизм – это такая ухищренная форма выстроенной в боевой порядок демократии, которая придает своему самому демократичному на свете делу абсолютную ценность. Ее враг становится врагом демократии и, в конце концов, мировым воплощением зла.
Расизм этот имеет глубокие корни. Россия всегда была для Запада мало предсказуемой, полуцивилизованной страной, поклоняющейся культу водки, атомной бомбы и медведя. Ее боялись, ей пугали, в ней видели угрозу, ее постоянно задвигали, не пускали, не доверяли. Образ врага, особенно плодотворно создаваемый в эпоху холодной войны, пригодился снова. Этот европейский расизм может не находить прямых формулировок в европейском законодательстве, но проявлений его предостаточно.
Образ восточного врага стал еще брутальнее и беспощаднее сразу после признания России виновной в украинском путче. Люди стали недружелюбно посматривать в сторону этой страны, русскости и русских. Говоря языком психологии, суггестивная реакция оказалась сильнее аналитической. В последствие она была дополнена так называемой (в психологии) проекцией, и в результате европейское общество скатилось до доморощенного, но достаточно последовательного расизма.
Это обнаруживалось в различных формах. Так, некоторые владельцы кафе в Австрии в связи с событиями на Украине даже отказывались обслуживать русских туристов. Узнав, что гости – из России, хозяева демонстративно выражали свое европейское «фи» и вывешивали таблички «Die Russen werden hier nicht bedient». В общем, «только для белых».
Надо сказать, что этот расизм рос не на пустом месте. Его пестовали и подогревали СМИ. За последние два года я, кстати, не находил в австрийских газетах и журналах ничего положительного о России вообще. Все статьи в основном громили Путина, повсюду находили эту пресловутую руку Кремля. Она была длинной, грязной и постоянно хотела отхватить полчерепа мира или схватить за кадык всю Восточную Европу.
Русский человек стал уверенными темпами восстанавливать утерянный со времен СССР имидж алкоголика, драчуна, бандита, мафиози, непредсказуемого варвара, психопата. «Куда там Достоевскому с записками известными».
Расизм находил поддержку и в среде высокой политики. Так, во время войны РФ с Грузией 2008 года будущий премьер Дэвид Кэмерон хотел даже запретить шопинг россиян в Лондоне. За покупками в Англию велено было не «пущать». И что? Да хоть бы что. А ведь если бы запрету подверглись визиты австрийцев, или израильтян, или тех же сирийцев, то «политкорректность» явно была бы не соблюдена, и Кэмерон мог запросто распрощаться со своей нелегкой должностью и непростым положением. Но запрещали не австрийцам, а русским. А в этом не было большого криминала. И нет.
Русофобия, это не будет большим секретом, уже давно в Европе превратилась в политический инструмент, эдакий политкорректный инструмент государственного расизма. Таким инструментом хорошо бить по башке, но им нельзя ничего создать положительного. Мира им не построишь. И как ни скрывай присутствия этого расизма, он все равно словно губительный вирус при любой возможности вырывается наружу. Надо сказать, его действие не так уже безобидно и безболезненно для здоровья не только России, но и всей планеты. Этот вирус лишает мир стабильности. Последствия Вам известны. Украина, где свели лбами два славянских народа, чтобы уничтожить экономику обоих. Сирия, которая стала площадкой демонстрации военной мощи. Вряд ли янки интересует этот ИГИЛ, в создании которого они, кстати, принимали самое непосредственное участие. Им важнее добиться создания марионеточного сирийского режима, чтобы и дальше контролировать перераспределение черного золота на Ближнем Востоке. Помимо этого американцы с петушиной отчаянностью хотят вовлечь Россию в милитаристскую конкуренцию. Для этого они и вызвали Россию на политическую дуэль, для этого и продолжают вести с ней гибридные войны в разных уголках планеты. А это и является самым наглядным проявлением существующего расизма, читай – русофобии.
В этой связи мне хочется надеяться, что с приходом Дональда Трампа эта русофобская истерия поиссякнет, поугомонится, а на мир можно будет взглянуть и с мирной стороны. Все условия для этого есть. Так как в реальности вόйны не нужны ни нам, ни американцам. Вопрос в том, нужна ли американцам сама эта реальность. Ведь продолжать жить в своих эмпиреях американского счастья, в мифах о своей геополитической исключительности совсем не так уж и плохо, как это может показаться. Поэтому не хочется надеяться, а остается это делать, что разум возобладает и мы сможем признать, что американский народ впервые за много лет сделал свой правильный выбор.
– Будем надеяться и спасибо за интервью.
– Спасибо. Желаю Вам успехов на выборах австрийского президента! Ваша система тоже должна сделать правильный выбор. ■
