Продолжаем серию статей о жизни женщин-аристократок в габсбургской монархии. В сегодняшней третьей части речь пойдет о следующем: брак, отношения между супругами, измены, разводы, обязанности жены, как функционировало аристократическое «хозяйство» и на какие средства жили аристократы. Ч.3
Чем выше было положение аристократки по рождению, тем увереннее чувствовала себя молодая жена и тем легче удавалось ей завоевать прочные позиции в семье мужа. Принцессы из семей князей Шварценберг и Лихтенштейн, имевшие огромное приданое, выходили замуж в основном в семьи (тоже княжеские) – Кински, Аренберг, Траутманнсдорфф или Сальм-Райффершайдт, но никогда не забывали, что происходят из фамилий рангом даже чуть-чуть выше, чем семья мужа… И давали всем это почувствовать – прежде всего, если величина их приданого была больше состояния мужа.
Но большинству молодых жен приходилось автоматически занимать в семье то положение, какое занимал ее муж, и приспосабливаться к новым условиям. А муж занимал положение согласно тому, каким по счету сыном он являлся. Особенно нелегко приходилось женам из семей более низкого статуса, чем семья мужа.
Как и в целом в среде аристократов, так и в каждой отдельной аристократической семье царила железная внутренняя иерархия. Во главе всего семейного клана стоял Familienchef («глава семьи») – майоратный наследник, старший сын. После смерти отца старший сын становился главой всей семьи, а его жена становилась неоспоримой первой дамой. (Под «семьей» понимается не только сам «глава» с женой и их дети, но также и его младшие братья с семьями, незамужние сестры, проживающая в доме и других семейных владениях родня, короче, весь клан).
Глава семьи занимал особое неприкосновенное положение, его слово было для всех законом. Он являлся официальным представителем семьи и главным «менеджером» семейного состояния. (Состояние вообще-то юридически принадлежало всей семье, но управлять им имел право только он один). Он контролировал состоявших у него на службе управляющих. Он давал «добро» на браки своих детей, а также на браки младших братьев и их детей, на браки сестер. Он определял величину апанажа (пожизненных выплат) для младших братьев и прочих родственников. В общем, как писал один аристократ: «На самом верху господь Бог, потом Его Величество император, а затем Familienchef».
Глава семьи также имел голос в Верхней палате рейхсрата (парламента), что соответствует Палате Лордов в Британии, где до сих пор тоже сидят старшие сыновья аристократов. Но в Австрии сейчас больше никакого рейхсрата нет.
Если какой-то член семьи (обычно мужчина) вел себя не «по-аристократически», например, не платил долги или спровоцировал какой-то скандал, то взоры всего аристократического общества и императорского двора обращались к главе семьи – ожидалось, что он примет серьезные меры по отношению к виновнику. Основным инструментом давления была величина апанажа, которую глава семьи мог cнизить.
Его жена занимала по иерархии самое высокое положение среди женщин семьи (даже более высокое, чем свекровь, когда та становилась вдовой!!!) Она была ответственна за «общественную» жизнь семьи – организовывала вечера, балы, семейные торжества, следила за соблюдением аристократических «приличий» и поддержанием нужных контактов с другими аристократическими семьями: кого пригласить, кого куда посадить соответственно иерархии, кому нанести ответный визит. Она также должна была заботиться о сплоченности и слаженности внутри семейного клана. Совместные «клановые» обеды по воскресеньям и визиты друг к другу были строго обязательны. Семьи в широком понимании этого слова были очень многочисленны. Почти в каждой жил какой-то неимущий родственник или незамужняя пожилая тетушка.
ЗА СЧЕТ ЧЕГО ЖИЛА
АРИСТОКРАТИЧЕСКАЯ СЕМЬЯ
Работать (в смысле заниматься каким-то физическим или умственным трудом) для аристократов считалось непрестижным и даже недостойным их высокого статуса. Список «достойных» аристократа профессий был очень короток: армия, дипломатическое поприще и служба при дворе. Особенно «неаристократическими» считались торговля, финансовая и банковская сферы. Максимально, к чему относились толерантно, – к покупке акций предприятий. Игра на бирже была тоже моветоном, а кто все же играл, тот старался это не афишировать.
Главным источником существования аристократической семьи было ее состояние. Но не замки, дворцы и фамильные бриллианты, от которых не было практической пользы, аристократическая семья жила за счет своей ЗЕМЛИ. Состоятельность аристократа измерялась количеством гектаров принадлежащей ему земли (а не количеством дворцов и не суммой на банковском счету). Это и отличало «старых» аристократов от безземельных «новых». Земля и ее недра – продукты сельского и лесного хозяйства, добываемые в шахтах и рудниках – были главным источником существования, а также показателем статуса аристократической семьи в габсбургской монархии. Землю также можно было сдавать в аренду (но не продавать!).
В среднем аристократическая семья в Австро-Венгрии владела 3000–5000 гектаров земли. У кого было свыше 5000 гектаров, тот считался богатым, свыше 10000 – очень богатым. А семья Шварценберг, у которой было 180000 гектаров, считалась сказочно богатой, богаче самого императора. Теперь, вспоминая предыдущий рассказ про «достойных» женихов и невест, становится понятно, что аристократ аристократу был рознь – не только по титулам, но и по величине состояния.
Глава семьи не имел права ничего продавать из доставшегося ему от отца состояния – состояние принадлежало всей семье. Он только имел право (более того, был обязан) единолично управлять состоянием и распределять доход между всеми членами семьи, а затем должен был передать это сохраненное неделимое состояние своему старшему сыну. Если сыновей не было, то после смерти главы семьи его место занимал следующий по возрасту брат или старший племянник.
Глава семьи решал, в каком поместье будут жить его младшие братья/сыновья с женами, каков размер причитающегося им апанажа. Апанаж должен был быть достаточным, чтобы член семьи или его семья вели подобающий положению образ жизни: держать прислугу, экипажи, одеваться соответственно, посещать аристократические мероприятия. Само собой разумеется, что апанажи в разных семьях были разными – в зависимости от финансовых возможностей.
Младшие братья не имели доступа к семейному состоянию. Неженатые младшие сыновья часто жили при гарнизоне (так как почти все были офицерами) и пытались найти место при дворе, что было престижно, неплохо оплачивалось и давало право на «служебную» квартиру.
Где обитали женатые младшие братья с семьями? По-разному… Некоторые жили в отдельном поместье, выделенном им старшим братом из семейного «фонда». Менее состоятельные имели пожизненно отдельные апартаменты в доме/замке старшего брата, то есть несколько семей жили под одной крышей, но часто вели отдельные домашние хозяйства.
Вот, например, уже упомянутая в предыдущей части пара – граф Фердинанд Кински и его жена Аглая, урожденная принцесса Ауэрсперг. Брак равный (он хотя и граф, но младший княжеский сын), причем с обеих сторон одинаково выгодные партии. Ее приданое было небольшое, и у него – один апанаж. Для проживания главой семьи им было «выделено» поместье в Моравском Крумлове (фото наших дней). Со временем Фердинанд получил при дворе престижное место обер-штальмейстера. А потом и вовсе произошло чудо: бездетный родственник оставил ему наследство. Кстати, старший сын Аглаи и Фердинанда стал впоследствии десятым князем Кински фон Вхинитц и Теттау. Так как у его старшего брата Фердинанда – девятого князя Кински фон Вхинитц и Теттау не было сыновей, поэтому титул князя перешел к старшему племяннику.
Иногда у князей младшие сыновья имели титул графа (а не принца, как обычно), но если умирал старший брат-князь, не оставив сыновей, то титул князя автоматически переходил к младшему брату-графу. Короче, граф, сын князя, был по иерархии, как партия, на одном уровне со всеми княжескими сыновьями (в отличие от графа, сына графа из графской семьи). В общем графы были графам рознь…
По крайней мере часть года (зиму в Вене или Праге) большинство семей проводило под одной крышей, в семейном городском дворце.
ДА УБОИТСЯ ЖЕНА…
Жене полагалось подчиняться мужу и организовывать свое время в соответствии с его календарными планами. Ей полагалось также приспосабливаться к его интересам. Если, скажем, муж неохотно ходил в оперу, примерной жене полагалось тоже чаще оставаться дома. Авторитет мужа не подвергался сомнению. Он принимал решения, а жене полагалось соглашаться… Но было немало случаев, когда жена умело манипулировала мужем и являлась негласной главой семьи. Правда, на людях ей все равно полагалось делать вид, что муж сам принимает решения, а она покоряется его авторитету.
Знаменитостью и «аристократкой номер один» в Вене в 60–70-х годах XIX века была княгиня Элеонора (Лори) Шварценберг, урожденная принцесса Лихтенштейн. Она держала свой салон, имела большое влияние на высшее общество. И что было большой редкостью для женщины в те времена – она имела свои собственные политические взгляды и открыто высказывала их. Более того, ее взгляды часто радикально отличались от взглядов мужа! Ее муж и сын были приверженцами чешского федерализма в империи, а она, наоборот, немецкого централизма. Говорят, даже собственный муж побаивался ее.
Но такие жены, как княгиня Шварценберг, были редким исключением. Абсолютное большинство жен оставалось в тени своих мужей. Женщине не полагалось быть слишком самоуверенной и требовательной по отношению к мужу. Быть умнее мужа (по крайней мере, демонстрировать это) тоже не считалось достоинством, скорее, наоборот. Ничего страшного, если жена была наивна, не очень умна и оторвана от жизненных реалий. Зачем ей ум и бесполезные знания из книг? За нее будет думать муж, и именно он будет вести ее по жизненному пути. Ее задача всего лишь заботиться о доме и детях, а для этого какого-то выдающегося ума не надо… Увы, такое убеждение было широко распространено в XIX веке не только в аристократических кругах.
Для сыновей отец являлся беспрекословным авторитетом, ему повиновались, его гнева страшились. Но если мать была формата вышеупомянутой княгини Шварценберг, то и таким матерям на глаза лучше было не попадаться, если сын «влипал» в скандал.
Была такая очень строгая княгиня Элиза Сальм-Райффершайдт. Ее сын Хуго, проигравший большую сумму в карты, писал отцу: «Умоляю, не говори маме… Ты же знаешь, как она умеет смерить уничижительным взглядом и двумя-тремя словами убить все желание исправиться и попытаться исправить положение.»
ДЕТИ
Целью каждого брака было произвести на свет как можно больше детей, ведь материнство считалось главным предназначением женщины (про беременность, роды, болезни и потери детей будет отдельный рассказ). Считалось, что детей должно было быть не менее четырех. В среднем каждая аристократка имела пять детей, многие – больше.
Мать в жизни маленьких детей была центральной фигурой. Она прививала ребенку аристократические манеры, заботилась о его социальных контактах, организовывала его досуг и развитие. И если мать рано умирала, это событие часто создавало невосполнимую пустоту в жизни ребенка. Например, граф Рудольф Абенсперг-Траун c грустью рассказывал детям о своем одиноком детстве. Его мать умерла при родах в возрасте 25 лет, когда мальчику было только два года. Его отец, чиновник при дворе императора, из-за службы почти не бывал дома. Детство ребенок провел в одиночестве – в компании только няни, позже – воспитателя и учителя. В семье не было ни визитов, ни приглашений, не отмечались дорогие каждому ребенку праздники – Пасха, Рождество, день Святого Николая. Кульминационными событиями в жизни мальчика были приезды старых тетушек. Но это, конечно, крайний случай.
Обязанностью матери было также воспитывать детей примерными католиками. Мать приучала детей молиться, а также придерживаться католических традиций. Австро-венгерская аристократия считала себя одним из столпов, на которых держалась католическая церковь в империи. Женщины-аристократки были, как правило, более религиозны, чем мужчины, в религии они искали поддержку и утешение.
ПРИСЛУГА
В то время как муж занимался управлением и контролем состояния семьи вне дома, задачей жены было ведение домашнего хозяйства. Но, конечно, не в прямом смысле самой заниматься всеми работами, а умело руководить многочисленной армией домашнего персонала. Иерархия среди персонала в точности повторяла иерархию среди хозяев. Самым главным был домашний гофмейстер (управляющий), который держал отчет перед госпожой, контролировал весь домашний персонал и распределял обязанности. Далее шли дворецкие, а затем камердинеры, камеристки, лакеи, носильщики дров, уборщики и так далее…У них были также раздельные обеденные столы на кухне – в зависимости от ранга. Выше всех по рангу были дворецкие и личная прислуга хозяев.
Аристократические семьи почти никогда не набирали персонал со стороны. Одна и та же семья аристократов давала работу поколениям людей в округе, где находилось поместье. На смену родителям – лакеям или кухаркам – приходили их дети, затем внуки. Таким образом возникало большое доверие к персоналу, чьи семьи много лет служили в доме. Чужие в доме не приветствовались. Вся аристократическая семья знала служащих в их доме в лицо и по имени. Работа в аристократическом поместье неплохо оплачивалась, считалась довольно престижной, к тому же в глубокой старости прислуга могла расчитывать на благотворительную поддержку хозяев, а это в пору отсутствия государственного пенсионного обеспечения было совсем неплохо. Семьи чувствовали себя ответственными за служащих (и служивших) им людей. В знак высокого доверия хозяева обращались к персоналу на «ты» и по имени (на «вы» только в случае гнева или неуважения). Обратное обращение было, конечно же, только на «вы».
Поощрялось восхождение персонала по внутренней «служебной» лестнице. Например, чтобы горничная стала камеристкой, а младший лакей – дворецким или даже со временем управляющим (им могли оплатить обучение). Если кто-то из детей персонала поднимался на ступеньку выше по социальной лестнице, вся аристократическая семья радовалась за них, ведь это дети именно их персонала достигли жизненного успеха! Так, например, князь Кински с гордостью рассказывал, что дочь его главного егеря вышла замуж за состоятельного пражского предпринимателя.
Особенно для маленьких детей семьи прислуга была чем-то вроде родственников. И если из прислуги кто-то готовился к свадьбе, то дети с огромным интересом слушали разговоры нянь, горничных и были увлечены этой темой не меньше, чем свадьбой внутри семьи. Иногда на почве этого происходили забавные недоразумения. Маленькая Мари Кински была настолько увлечена новостью, что их кухарка выходит замуж, что когда родители взяли девочку с собой на свадьбу родственников матери Ауэрсперг, она совершенно серьезно подумала, что ее привезли на свадьбу кухарки!
По корреспонденции аристократов того времени видно, что их также волновали болезни или несчастья, случавшиеся с их личной прислугой. Пусть они жили не вместе, но все же рядом друг с другом – несмотря на то, что социальные различия были чем-то само собой разумеющимся.
ЧУВСТВА ДРУГ К ДРУГУ
Как уже упоминалось, большинство аристократических браков заключалось в первую очередь из практического благоразумия. Перед свадьбой молодые были друг другу симпатичны, нередко даже влюблены. Но гарантии, что они пронесут эти чувства через всю жизнь, увы, не было. В лучшем случае влюбленность с годами перерастала в глубокую привязанность, в худшем случае брак становился просто маской приличия, фасадом.
Многие супруги старались приложить усилия и быть внимательными и тактичными друг к другу. Чем лучше они относились друг к другу, тем выше был шанс, что их брак окажется гармоничным. Примерами тому служат многочисленные сердечные письма, которыми обменивались пожилые супруги.
Гораздо сложнее была ситуация, если выяснялось, что супруги совсем не подходят друг другу, или когда брак потерпел окончательный крах, ведь возможности развода в консервативной католической империи у аристократов не было. Если позволяли «жилищные» условия, пара разъезжалась по разным поместьям или домам, и отныне супруги виделись друг с другом только на семейных торжествах..
ИЗМЕНЫ
Супружеская неверность со стороны мужа была обычным и (почти) неизбежным делом в семьях, причем нередко с самого начала брака, а не обязательно лишь тогда, когда супруги становились чужими друг другу.
Мужчины старались искать увлечения подальше от своего круга – среди актрис, танцовщиц, мещанок, «дам полусвета». Им не составляло труда находить развлечения на стороне. В отличие от своих жен, мужья могли без сопровождения посещать театры, частные апартаменты, рестораны, бордели. Особенно удобны для внебрачных похождений были большие города империи (Вена, Прага, Будапешт), где было легко затеряться в толпе и не попасться на глаза знакомым. В загородном поместье все были друг у друга на виду, там трудно было сохранять свои похождения в тайне.
И пока муж не компрометировал свою жену и детей, открыто появляясь с любовницей на людях, это не считалось чем-то предосудительным.
Иногда случались и серьезные чувства, пронесенные через годы, когда мужчина находил у другой женщины то, чего не мог найти в браке, и многие годы тайно жил «на два дома». У многих аристократов были внебрачные дети, которых они часто признавали, как своих родных детей. Жены и взрослые законные дети, как правило, знали об этом. «Натуральных детей» отец нередко упоминал в завещании. Но совершенно исключалось, что он даст им свое имя или титул.
Многие жены были в курсе похождений мужа. Но пассия мужа не представляла для жены опасности – из-за отсутствия разводов положение законной супруги было стабильным и непоколебимым (о разводах подробнее ниже). А с ревностью и обманутыми ожиданиями жене приходилось мириться.
О любовных похождениях замужних аристократок известно гораздо меньше. Но это не означает, что таких случаев не было, хотя можно предположить, что происходило это далеко не так часто, как у мужей. Женщинам нужно было более тщательно скрывать свои тайные связи, поскольку слухи мгновенно становились достоянием всего аристократического общества, а последствия в виде беременности трудно было скрыть. Если к изменам мужчин общественное мнение было снисходительно, то к изменам жен оно было беспощадно.
Любовниками замужних аристократок чаще всего были мужчины из их окружения: учителя верховой езды, секретари, гвардейцы, офицеры из соседнего гарнизона, бывавшие в доме, – у женщин не было возможности познакомиться с кем-то не из своего окружения.
Была еще одна причина, по которой женщинам приходилось быть более бдительными… Побочные дети мужей росли вне его законной семьи и не «меняли» его генеалогического древа, в то время как каждый младенец, рожденный женой, автоматически считался законным ребенком ее мужа – и мужу пришлось бы, скрипя зубами, признать «кукушонка» своим. Или ничего не подозревая, радоваться новорожденному.
Переписка аристократок того времени буквально наводнена информацией, кто кого просватал, кто с кем куда поехал, кто на кого имеет виды, чьего мужа видели с любовницей. Изредка встречаются намеки и на женскую супружескую неверность…
«В случае, если до вас этот слух еще не дошел, то придержи его, пожалуйста, при себе. У великой герцогини Анастасии Мекленбургской роман с ее секретарем, и она сейчас в интересном положении, несмотря на свои 42 года. Когда ее старший сын приехал к ней в Канны, она не пускала его к себе, говорила, что у нее корь. Но он все же узнал правду…» (вот тут видно, что «пикантным» слухам и границы не были преградой, потому что Анастасия Мекленбургская, урожденная Романова, вовсе не жила в Австро-Венгрии. Но аристократы всех европейских стран находились в постоянном контакте друг с другом).
«Княгиня Элизабет Мари благополучно разрешилась дочкой в Ницце. Вот как могут заканчиваться приятные приключения на стороне….»
Тетушки и кумушки мгновенно навостряли уши, если становилось известно, что какая-то мать с дочкой или молодая замужняя женщина на много месяцев уезжали за пределы империи.
«Нора со своей 18-летней дочкой что-то очень уж долго задерживаются в Египте. Выглядит подозрительным, даже не знаю, что и думать…».
«Графиня Берхтольд родила прелестную доченьку, причем без всякого участия со стороны своего мужа. И ребенка теперь записали под именем Берхтольд. Права была твоя мать со своими подозрениями, что тут замешан или плотник, или гвардеец…»
Кстати, граф Берхтольд сам был большой охотник до женского пола…
РАЗВОД
До 1938 года в Австрии была известна единственная форма «развода» – «a mensa et toro» (разделение стола и постели), причем без права снова вступить в брак. То есть, попросту выражаясь, супруги жили раздельно. По современным меркам это и не развод вовсе. Помните, я писала про Элизабет – «красную эрцгерцогиню», дочь кронпринца Рудольфа? Так вот она именно так (a mensa et toro) «развелась» в 20-е годы с первым мужем Виндиш-Гретцем. А развод без кавычек произошел только в 1938 году, когда Австрия присоединилась к Третьему Рейху и переняла его разводное право.
Но тут возникает такой вопрос. Изредка попадается информация о разводах и новых браках аристократов и других людей в XIX веке. Как же так? Например, «сводница» графиня Лариш, сыгравшая роковую роль в деле Майерлинга, после развода со своим мужем графом Ларишем еще два раза вышла замуж. Я посмотрела биографические статьи о ней – на момент развода они с мужем жили за пределами Австро-Венгрии (они вообще после трагедии в Майерлинге уехали от греха подальше). Так что они, видимо, воспользовались более мягкими законами о разводе за границей. Но и в других европейских странах законы были тоже ненамного легче насчет разводов. Я как-то читала (про другие европейские страны), что измена жены могла послужить поводом, чтобы муж подал на развод (а наоборот – нет). Ну тогда все сходится – Лариш с мужем давно жили раздельно, но еще будучи в браке, она родила двоих детей от любовника.
Также в генеалогических базах данных я наткнулась на информацию, что старший сын уже несколько раз тут упоминавшихся Фердинанда и Аглаи Кински (урож. Ауэрсперг) тоже развелся с первой женой, родившей ему двух дочек, и женился второй раз в 1932 году. НО!!!! (ключевой момент) за границей, в Мюнхене.
А Анну Каренину, помните? Да, она не реальный, а книжный образ, но ведь описаны вполне могущие быть реальными события. Женщина изменила – и муж с ней разводится.
Замок в Мархэгге. Бывшее владение графов Палфи, ныне во владении местной коммуны. Что я этим хочу сказать… В самой Австрии (в ее теперешних границах) на данный момент около 1000 исторических замков, половина из них и сейчас жилые. Когда-то все они были во владении аристократических семей, но в результате революционных и военных вихрей XX века многие семьи потеряли свои состояния, земли, а с этим и доход. А если замки и остались в их владении (в Австрии их не конфисковывали, в отличие от Чехии и Венгрии), то многие не могут их содержать, и они ветшают. Государство выделяет владельцам какую-то сумму на реставрацию, но этого часто недостаточно. Многие пускают в замки экскурсии, устраивают конференции, и это приносит какие-то суммы. Бывает, сдают замок в аренду под гостиницу или учреждение (но для этого нужны начальные инвестиции). Но если замок не представляет для посетителей особого исторического интереса, или находится в удаленной глуши, то рано или поздно владелец вынужден продать его государству или коммуне. Как видно, замок нуждается в ремонте. На данный момент он закрыт для посетителей.
Наталья Скубилова
