Цикл статей посвящается 300-летию императрицы Марии Терезии, которая родилась 13 мая 1717 года. Весть о победе русских и австрийских войск при Кунерсдорфе была встречена в стане союзников по-разному. Елизавета Петровна, получив в Петергофе радостное известие, превозмогая свое нездоровье, поспешила в Петербург для участия в молебне в церкви Зимнего дворца. Торжественная литургия проводилась по высшему разряду – при пальбе из всех пушек, размещенных около Петропавловской церкви Адмиралтейства.
Салтыков был произведен в фельдмаршалы, а Румянцев получил орден Александра Невского. Не забыт был военачальник Лаудон: ему подарили шпагу, украшенную бриллиантами.
В Париже на все лады расхваливали храбрость русского войска и порицали медлительность маршала Дауна, который слишком берег своих солдат и не предпринял никаких решительных действий, дабы окончательно добить прусского короля. Российский посол в Версале также вынужден был выслушать упреки от французов, правда, касающиеся экономической стороны вопроса. И это было вполне понятно, так как расходы на содержание русской армии в этой войне покрывались австрийскими субсидиями.
Самые большие трудности в оценке битвы возникли в Вене. Здесь просто не ждали подобного исхода сражения. По замыслу Марии Терезии и Каунитца русские войска и вспомогательный австрийский корпус должны были заставить Фридриха уйти с основными силами из Силезии и тем самым облегчить Дауну решение основной задачи – выдворения остатков пруссаков с ее территории. Но Салтыков неожиданно перевыполнил задание и разгромил королевские войска в первом же сражении. У Марии Терезии от этого просто произошло «раздвоение личности». Как военачальник она была рада такому исходу сражения и поспешила отметить наградами наиболее отличившихся австрийских воинов. Не забыла она и Салтыкова: послала ему бриллиантовый перстень, табакерку, также усыпанную бриллиантами, и пять тысяч червонцев. Но вот другая Мария Терезия, дипломат и политик, находилась в полной растерянности. Если усилить Салтыкова и предоставить ему полную свободу действий, то он действительно способен добить «слугу дьявола». Но что будет дальше? Силезия снова станет австрийской. Это хорошо. А что будет с Пруссией? Покинут ее русские войска или ее постигнет участь Восточной Пруссии, и она полностью будет проглочена Российской империей?
Конечно, можно надеяться на лучший вариант, при котором удастся выдворить русских восвояси, но при этом Петербург наверняка посадит на прусский престол своего вассала. Следовательно, и в том, и в другом случае за европейским дипломатическим столом на почетных местах разместятся Россия и Франция, Австрия же вынуждена будет занять местечко у самой двери. Такой печальный прогноз на будущее вынудил Марию Терезию-политика отказаться от воплощения плана военных действий, предложенных Салтыковым. Лучше уж пусть соседом Австрии будет «безбожник» Фридрих, чем «страшная» Россия.
Даун был послан к российскому коллеге с несвойственной ему дипломатической миссией, во время которой, согласно инструкции, всячески расхваливал Салтыкова, но вместо «окончательного притеснения прусского короля» предложил ему идти на Силезию, чтобы скорее выгнать оттуда пруссаков. Но тут «предобрейший и обходительный человек» Салтыков проявил твердость и заявил, что после двух победоносных сражений русской армии теперь ждет двух подобных же и от австрийцев. «Я не могу допустить ни при каких обстоятельствах, чтобы Австрия для получения себе выгод расплачивалась жизнью последнего русского солдата».
Сразу же после ухода русской армии в Польшу на зимовку из Вены в Петербург полетело послание, составители которого не пожалели мрачных красок при описании «непристойного поведения» русского главнокомандующего. В связи с этим Салтыков был вызван в северную столицу для соответствующей проработки. Он спокойно выслушал все замечания канцлера Воронцова и, казалось, согласился с планом военных действий, фактически предусматривающим полное подчинение русского войска австрийскому главнокомандующему Дауну. Выйдя же летом на Одер, Салтыков продолжал гнуть свою линию, и никакие угрозы из Петербурга не заставили его отправиться с войском в Силезию.
Тогда непокорного главнокомандующего заменили другим, Бутурлиным, который решил ознаменовать свое вступление в новую должность неожиданным и дерзким поступком – рейдом в Берлин. Узнав о готовящейся операции русских, Даун также выделил отряд, поставив перед ним задачу овладеть резиденцией Фридриха II – Потсдамом. Утром 29 сентября 1760 года передовой отряд казаков появился у стен неподготовленного к осаде и имевшего малочисленный гарнизон Берлина, который после недельной осады сдался. На берлинских улицах появились диковинные бородатые всадники с длинными пиками и кривыми саблями, одетые в широкополые, длиной до самых пят кафтаны. Вопреки ожиданиям вели они себя пристойно, грабежей в городе не учиняли и за все оказанные им услуги тотчас расплачивались звонкой монетой. Кстати, в составе этого воинства находился и будущий полководец Александр Суворов. Неприятельские артиллерийские и пороховые склады были в первый же день подвергнуты уничтожению, а ружья, изъятые из арсеналов, оказавшиеся лучше тульских, были приняты на вооружение русского воинства. Вся королевская казна, а также 1,5 млн талеров контрибуции и 200 тыс. талеров на содержание войска перешли в руки победителей. Прочитав берлинские газеты, тогдашние «политруки» выявили издания, наиболее непристойно отзывавшиеся о России и ее армии, конфисковали их, свезли в центр города и поместили под виселицу. Туда же притащили самых провинившихся авторов для порки кнутом, дабы неповадно им было впредь клеветать на Святую Русь. Но делегация почетных граждан города упросила не делать этого, и всё мероприятие ограничилось публичным сожжением злопакостных изданий у подножия виселицы.
Когда в Петербурге было получено известие о вступлении русских в Берлин, к канцлеру Воронцову съехались аккредитованные послы с поздравлениями по случаю победы русского оружия, а в городе состоялись народные гуляния с красочным салютом. По вполне понятным причинам эти события в Вене отмечались менее торжественно – политик Мария Терезия очень болезненно переживала факт присутствия русских в Берлине.
Поскольку Бутурлину не удалось захватить портовый город Кольберг, что не позволило наладить снабжение русской армии морским путем, войскам снова пришлось уйти на зимовку в Польшу.
Подготовку плана военных действий на будущую кампанию, видимо, проводил фаворит Елизаветы Шувалов, который не был намерен потакать капризам венского двора и руководствовался желанием поскорее победоносно закончить войну. Вот его основные положения: «Вся выгода короля прусского в том и состоит, что он действует наступательно и потому все силы свои почти всегда имеет вместе, а граф Даун, действуя оборонительно, принужден силы свои разделять, то, кажется, дело теперь в том и состоит, чтобы перейти к наступательному движению, а короля прусского заставить действовать оборонительно».
В Вене были страшно недовольны этим планом, и в спальню умирающей Елизаветы устремился мощный поток посланий от Марии Терезии. План кампании пытались изменить, но 22 декабря благочестивая императрица ушла в мир иной, а вместе с ней и принципы внешней политики России. Ключи от Кольберга, занятого Румянцевым, были доставлены в Зимний дворец как раз в день кончины императрицы, так ее и не порадовав.
Совсем по-другому повел себя Петр III: во дворце не появлялся, продолжал вести разгульный образ жизни, а в области внешней политики предпринял шаги, которые оскорбили национальные чувства русских людей. Вместе с вестью о кончине Елизаветы Петр послал Фридриху предложение союза и дружбы и возвратил ему «в качестве подарка» Восточную Пруссию. Бутурлину было приказано немедленно прекратить все боевые действия против Пруссии, прервать отношения с австрийцами и готовить войско к войне с Данией, давней союзницей России.
Екатерина в это время вела усердную подготовку к отстранению своего супруга от власти. Как и Елизавета, она решила воспользоваться услугами гвардии, но при этом опереться на офицерский состав. В качестве особо доверенных лиц она выбрала братьев Алексея и Григория Орловых. К моменту кончины императрицы их «треугольные» контакты были столь тесны, что Екатерина находилась на шестом месяце беременности. Братья настаивали на немедленном перевороте, но Екатерина отказалась, сославшись на свое деликатное положение. На самом деле, зная характер и способности своего супруга, она надеялась, что ко времени ее родов он окончательно потеряет доверие всех слоев общества.
Воспользуемся этим затишьем перед бурей и отправимся в Вену. Кроме военных и политических дел у Марии Терезии в 1760 году были и другие хлопоты. Чтобы подкрепить союз с Францией династическим браком, ей следовало женить старшего сына Иосифа на представительнице Бурбонов. Наиболее подходящей партией оказалась Изабелла Пармская, чья мать была любимой дочерью Людовика XV. Иосифу невеста понравилась, к великой радости Марии Терезии они поженились. В марте 1762 года Изабелла подарила мужу дочь, которую назвали в честь бабушки Терезией.
Смерть Елизаветы и переориентация внешней политики России оставили Австрию один на один с коварным Фридрихом. Несмотря на удачный династический брак, ждать помощи от Франции не приходилось: она лишилась флота, потеряла колонии в Индии и Америке, казна ее, несмотря на высокие налоги, была пуста. Но Господь услышал молитвы благочестивой императрицы и оказал ей неоценимую помощь в войне с безбожником Фридрихом. В 1761 году воинственно настроенный премьер-министр Великобритании Питт Старший вышел из состава кабинета, а его более миролюбивый преемник прекратил выдавать субсидии Фридриху. Таким образом мировая война закончилась, вернее, переродилась в локальный военный «немецкий конфликт», который продолжался до 1763 года.
За эти два года хозяйство Пруссии превратилось в руины, прусская валюта практически обесценилась. Для Фридриха единственным средством уйти от полного поражения было быстрое передвижение прусских войск по театру военных действий, что сильно затруднило деятельность австрийских военачальников, не давая им возможности собрать все силы в кулак для нанесения последнего смертоносного удара.
Профессор Александр Зиничев
Продолжение в след. номере.
