Цикл статей посвящается 300-летию императрицыМарии Терезии, которая родилась 13 мая 1717 года. 15 февраля умолкли пушки и наступил долгожданный мир. Семилетняя война закончилась, но ее последствия были видны повсюду: поросшие бурьяном поля, толпы калек, множество братских могил на бывших полях сражений. Кругом царили разруха, нищета и голод.
Но, несмотря на это, 30 марта того же года 50 тысяч празднично одетых, патриотически настроенных берлинцев вышли на улицы, чтобы встретить своего короля, который, благодаря своей храбрости и военному таланту, на протяжении пяти лет сдерживал натиск вооруженных сил всей Европы. Фридрих так и не появился в городе, а предпочел отправиться прямо во дворец Сан-Суси в Потсдам. На другой день несколько высокопоставленных чиновников поспешили к нему с просьбой не отменять торжественные мероприятия по случаю окончания войны и многочисленных одержанных им побед, но получили категорический отказ и выговор за то, что не подготовили план по восстановлению страны. После аудиенции все сразу поняли, что война для короля вовсе не окончилась, а лишь изменила свои формы и переместилась в другую сферу деятельности, что и подтвердилось несколько дней спустя.
По приказу Фридриха 30-ти тысячам солдат дали вместо ружей лопаты и отправили осушать болота и корчевать пни на пустошах. 300 тысяч гугенотов и протестантов были определены на жительство в 900 новых поселений. И, наконец, вышел приказ о повсеместных посадках невиданного доселе «фрукта» – картофеля. Получив его семена, крестьяне подумали, что из них вырастут деревья наподобие яблонь, но, попробовав плоды на вкус, сильно в этом усомнились. Ведь их отказались есть даже собаки! Однако приказ короля надобно было выполнять, и фрукт посадили, правда, с такими же интервалами, как для яблонь. Осенью собрали мелкие красные плоды, совсем не похожие на семена, а что с ними делать, никто не знал. Тут пришел новый приказ: красные плоды выбросить, а выкопать корни, которые перед употреблением в пищу надлежало «варить в кипятке до мягкости».
Но не всегда армейские порядки давали ощутимые результаты. Крепостное право удалось отменить лишь для крестьян, занятых обработкой государственных угодий, да для вновь прибывших переселенцев, что составляло четверть всего сельского населения. Что касается крестьян, прикрепленных непосредственно к помещикам, то здесь Фридрих потерпел полное поражение. Никто из помещиков не хотел добровольно расставаться со своими правами собственности на «живые души».
Ну и, конечно, всей Европе нужно было показать, что теперь Пруссия – не какое-нибудь мелкое немецкое княжество, а могущественное государство, ни в чем не уступающее своим великим соседям. Было бы неплохо построить в Потсдаме новый дворец наподобие Версаля или Петергофа. Но для этого нужны были немалые средства. Где их взять в разоренной стране? Пришлось ввести новый «дворцовый» налог. Строительство дворца под неусыпным контролем самого короля длилось шесть лет. Новое творение, украшенное бесчисленными статуями и барельефами, и по сей день весьма впечатляет. Но вот беда – около него нет фонтанов, неизменных атрибутов всех сооружений подобного рода. Все короли и кайзеры, начиная с Фридриха II, пытались разрешить эту «фонтанную» проблему, но тщетно: равнинный рельеф местности не позволял получить эффектную высоту струй.
А что же происходило в это время в Австрии? Едва успела окончиться война, как на Марию Терезию навалились новые беды. В конце лета 1763 года в Вене началась эпидемия тифа. Первой ее жертвой при дворе стала дочь императрицы Жозефина. Ухаживала за больной жена Иосифа II Изабелла, которая к этому времени уже успела подарить ему дочь и вновь была беременна. Больная выжила. Но вслед за тифом в город пришла оспа. Вначале ей заразилась любимая дочь императрицы, Мария Кристина, а затем, почти одновременно, Мария Луиза и Изабелла. Обе дочери Марии Терезии выжили, а у Изабеллы на третий день болезни произошли преждевременные роды, в результате чего ребенок родился мертвым. Затем, спустя пять дней, на руках у Иосифа умерла и она сама. Надежде породниться с домом Бурбонов не суждено было сбыться.
В предыдущих очерках основное внимание уделялось деятельности Марии Терезии в области дипломатии, военного дела и законотворчества. Но ведь у нее, как у любого смертного, была еще и личная жизнь. К сожалению, в биографических материалах по этому вопросу можно найти лишь весьма скудные сведения, но они все же позволяют пролить свет на эту сторону жизни великой императрицы. До 1740 года ее отношения с Францем выглядели вполне добропорядочно. Супруг большую часть времени проводил в кругу семьи, а если и отлучался, то непременно в компании с тестем – для охоты на кабанов или зайцев. Когда умер Карл VI, в супружеских отношениях возникла маленькая, едва заметная трещинка, хотя внешне все продолжало выглядеть весьма пристойно. Правда, время пребывания на охоте постоянно увеличивалось, да и шла она (охота) теперь не столько на кабанов и зайцев, сколько на представительниц прекрасного пола. Постепенно Франц целиком отдался этому новому развлечению и стал появляться в покоях своей супруги лишь для поддержания непрерывности детородного процесса. С 1755 года по рекомендации врачей этот процесс был прекращен, что окончательно развязало руки Францу, и он стал открыто появляться в императорской ложе городского театра в обществе своих пассий. В 1763 году Франц встретил на своем жизненном пути легкомысленную и экстравагантную графиню Вильгельмину Ауэрсперг. Она была женщиной с большими запросами, желавшей благодаря этому знакомству стать самостоятельной особой и совершенно ни от кого не скрывавшей, что ее благосклонностью могут воспользоваться и другие мужчины. В Лаксенбурге в ее распоряжении находился особняк, где она давала «уроки любви» своему высокопоставленному ученику. Чтобы освободить супруга из плена этой «мерзкой безбожницы», Мария Терезия подарила ему замок в окрестностях Вены. Она полагала, что Франц по достоинству оценит столь щедрый дар и на пепелище угасших чувств вновь вспыхнет огонь взаимных желаний.
Конечно, этот поступок был наивен. Опытная женщина в подобном случае наверняка использовала бы другие средства. Действительно, мог ли любвеобильный Франц отказаться от «уроков любви», во время которых графиня, подобно Шахерезаде, представала перед ним каждый вечер в новом образе? Сегодня она царица Савская, завтра – Клеопатра, а послезавтра – великосветская современная шлюха. А что могла противопоставить этим спектаклям Мария Терезия в подаренном ею замке? Стандартные любовные утехи под одеялом и ничего больше, потому что все остальное считалось католической церковью безнравственным и греховным. Кроме того, была и другая причина скудости ассортимента предлагаемых ею любовных утех: уж слишком много забот приходилось ей нести на своих плечах. Первая половина дня уходила на совещания с Каунитцем о том, как заставить плясать под свою дудку «развратную сестру» Елизавету. После обеда были встречи с Дауном по военным вопросам: обсуждали, как добить «слугу дьявола» Фридриха, где взять нужное количество сапог для солдат и порох для пушек. Естественно, после такого напряженного дня и обилия забот у Марии Терезии не хватало ни времени, ни сил на перевоплощение. Но на замок без Шахерезады Франц польститься не желал и продолжал проводить время в Лаксенбурге.
1765-й год для Венского двора начался весьма успешно. 23 января Иосиф вступил во второй брак – с Жозефиной Баварской, сестрой курфюрста Максимилиана. Правда, невеста была нехороша собой, да к тому же серьезно больна. Но все понимали, что этот брак носит чисто политический характер, и тут уж не следовало обращать внимания на лицо невесты и цвет ее глаз. В августе должна была состояться свадьба второго сына Марии Терезии, Леопольда, с жизнерадостной красавицей, принцессой одного из южноитальянских герцогств. Свадьбу предполагалось отпраздновать в Инсбруке, куда и отправился весь венский двор в начале августа 1765 года. Но вот беда: свадебные торжества пришлось проводить без жениха. Он ездил встречать свою невесту в Италию и, попав на перевале под сильный дождь, простудился и заболел плевритом в тяжелой форме. Откладывать свадьбу было нельзя, потому что новобрачные должны были отправиться в свои тосканские владения еще до наступления холодов в горах. 18 августа торжества были в самом разгаре. В театре давали большой концерт, в котором участвовали почти все европейские знаменитости.
Франц, как всегда, был душой общества, что, пожалуй, являлось его единственным бесспорным достоинством. То он блистал остроумием среди молодых актрис, то спустя минуту целовал ручки пожилым матронам, уверяя их, что они никогда раньше не были так прекрасны. Дамы не успевали прийти в себя от восторга, а он уже обсуждал с генералами промахи прусского короля, допущенные им в прошедшую войну. Следствием этой кипучей деятельности явился апоплексический удар, который Франц перенес поздним вечером того же дня. Однако к утру его самочувствие существенно улучшилось, и, чтобы не омрачать праздник своим отсутствием, он в сопровождении Иосифа по крытой галерее отправился из императорского дворца в театр и в конце ее вновь почувствовал себя плохо. Иосиф срочно вызвал врача. Однако никакие снадобья уже не могли помочь императору: он был мертв.
К обеду следующего дня Мария Терезия собственноручно обрезала свои волосы, убранные накануне в причудливую прическу, и собрала всю семью, чтобы почтить память усопшего супруга. К вечеру к ней на аудиенцию прибыла графиня Ауэрсперг с требованием погасить долги усопшего Франца за «уроки любви», которые она так успешно давала ему в Лаксенбурге. Все придворное общество ждало крупного скандала, но он ко всеобщему удивлению не последовал. Дерзкая графиня была принята весьма ласково и беспрепятственно получила всю затребованную сумму на руки. После этого события другие дамы, в свое время удостоившиеся внимания императора Франца, казалось бы, могли легко вздохнуть, но наказание последовало: всем им было запрещено румяниться и красить брови. Графиня Ауэрсперг отказалась выполнять это повеление: «Разве возможно, чтобы человек не был хозяином черт своего лица? Их я получила от Бога, а не от государства, поэтому и отнять их у меня может только Он!».
Сначала впечатленная кончиной супруга Мария Терезия хотела отдать трон Иосифу, построить женский монастырь в Инсбруке и остаться в нем до конца своей жизни, но заботы о многочисленном семействе заставили ее отказаться от такого решения. В память о событиях того года в Инсбруке до наших дней сохранилась арка «радости и печали», на одной стороне которой помещен барельеф с профилем императора Франца, а на другой – барельефы, изображающие Леопольда и его супругу.
Здесь уместно сказать несколько слов о браке, заключенном в столь необычной обстановке. По первоначальным замыслам он должен был дать богатую ветвь на мощном генеалогическом древе Габсбургов и постепенно затеряться в его кроне. Но у истории свои законы. В 1790 году умрет бездетный Иосиф III и Леопольд окажется на австрийском троне. Его сын Франц II наденет на голову корону отца и произведет на свет божий не только будущих наследников австрийского престола, но и королеву Франции – Марию Луизу. Таким образом первоначально хилый боковой побег превратился в основной ствол дерева. Но это все свершится в будущем, а пока Леопольд со своей очаровательной супругой после окончания торжественно-траурных мероприятий отправился в подвластную ему Тоскану. Вскоре Иосиф был провозглашен императором и первым своим указом повелел распустить огромный штат псарей, егерей, содержателей охотничьих хижин и прочей прислуги, принимавшей участие в забавах отца, а заодно и истребить всех диких кабанов, сильно расплодившихся в окрестностях Вены и причинявших большой ущерб крестьянским хозяйствам.
1767-й год также оказался далеко не легким для королевы Венгерской, потому что после смерти супруга Мария Терезия уже не могла называться императрицей. С начала мая началась подготовка к свадьбе ее дочери Жозефины с королем обеих Сицилий. Брак этот носил чисто политический характер и был направлен на усиление австрийского влияния на Южную Италию. В полной мере испытав на себе политическую брачную деспотию, Мария Терезия была вынуждена уготовить ту же участь своей дочери.
Уже в июне наступила полоса больших неприятностей. В Братиславе заболела послеродовой горячкой Мария Кристина, появившаяся на свет девочка умерла на следующий день, сама же Кристина больше не могла иметь детей.
По повелению королевы захоронение останков любимой дочери произвели в церкви Августинцев, где по сей день сохранилось прекрасное надгробье, принадлежащее резцу знаменитого скульптора Антонио Кановы. В это же время заболела оспой вторая жена Иосифа II – Жозефина. Мария Терезия неотлучно находилась у ее постели. Вскоре больная почувствовала себя гораздо лучше, но в одну из последующих ночей произошло резкое ухудшение, и она внезапно умерла. От Жозефины оспой заразилась и сама Мария Терезия, но, к счастью, болезнь протекала в легкой форме, и она выздоровела. В июле 1767 года оспа, наконец, покинула Вену. По этому случаю Мария Терезия заказала торжественную мессу в Соборе святого Стефана и впервые после смерти мужа появилась на людях.
Весь остаток лета ушел на подготовку очередной свадьбы. В сентябре, после обряда обручения, начались балы и другие увеселительные мероприятия. Однако в октябре оспа вновь внезапно вернулась в город. Одной из первых ее жертв стала Жозефина – дочь Марии Терезии и виновница происходящих торжеств. Мария Терезия опять превратилась в бессменную сиделку, но, несмотря на тщательный уход, больная через 11 дней скончалась. На этом несчастья не закончились. Останки Жозефины были помещены в саркофаг, который оказался негерметичным. На погребальной мессе присутствовало много народу, и после нее заболела другая дочь Марии Терезии – красавица Элизабет. Болезнь протекала в очень тяжелой форме и до неузнаваемости обезобразила ее лицо. Девушке пришлось похоронить мечту о появлении у ее ног прекрасного принца с предложением руки и сердца и на всю жизнь остаться узницей Хофбурга.
В Вене царила паника, и каждый стремился как можно скорей покинуть столицу, чтобы не стать жертвой ужасной болезни.
Профессор Александр Зиничев
Продолжение в след. номере.
