В семье Густава Блох-Бауэра, родного брата Фердинанда, подрастало пятеро детей. Мария была самой младшей. Как ни странно, жили они очень скромно, одевались просто и детям позволяли только самое дешевое итальянское мороженое.
Вне семейного сахарного бизнеса отец Марии был неплохим музыкантом и другом Ротшильда, который привозил в их дом виолончель работы Страдивари, и тогда там собиралась практически вся неравнодушная к высокому искусству Вена.
Когда Мария была подростком, ее связывала нежная дружба с Алоисом Кунстом, гимназия которого была неподалеку от той, где она училась. Девочка часто приглашала его в дом своей тети Адели, и они вместе рассматривали картину. Мария даже позвала приятеля на свой первый бал. А это значило, что Алоис был представлен и одобрен родителями девушки, которые считали его культурным и воспитанным молодым человеком. А тетя Адель разрешила Марии надеть свое бриллиантовое колье, в котором позировала Климту. И девушка запомнила этот бал на всю жизнь. Вместе с Алоисом они знали, что у картины есть свой секрет. Если смотреть на Адель под определенным углом и загадать желание, то по уголкам ее губ можно определить, улыбается она или хмурится. Если улыбается, то желание сбудется.
Но замуж Мария вышла за другого. Фредерик Альтман был оперным певцом, сыном крупного промышленника. (Деньги – к деньгам, капитал – к капиталу). Видимо, его родители были более состоятельными. Они поженились в 1938 году, накануне вторжения Германии в Австрию. Но, несмотря на договорной брак, Мария очень любила своего мужа и прожила с ним всю жизнь. Знаменитое бриллиантовое колье, в котором Адель Блох-Бауэр позировала Густаву Климту, дядя Фердинанд преподнес ей в качестве свадебного подарка.
Когда нацисты начали охоту на австрийских евреев, ее дядя бежал в Швейцарию, а мужа Фредерика схватили и отправили в гестапо. Немного позднее он оказался в концентрационном лагере Дахау, где тысячи евреев превращались в черный дым, после того как передавали все свое имущество немецким властям. Гестаповцы ворвались в дом Марии в Вене и забрали все драгоценности, виолончель Страдивари, а бриллиантовое колье Адели просто сунули в мешок. (Были очевидцы, которые утверждали, что потом в этом колье несколько раз появлялась на людях жена Генриха Гимлера).
Мария ничего не жалела и сразу подписала все нужные бумаги, в которых отказывалась от всего движимого и недвижимого имущества. Она готова была сделать всё, чтобы спасти мужа от смерти.
Мария ждала, что со дня на день заберут и «Золотую Адель». Она почти не удивилась, когда за картиной, в сопровождении отряда гестаповцев, пришел ее школьный друг Алоис Кунст. Кунст сотрудничал с фашистами, собирая для них коллекцию живописи, часть которой осела в тайниках и подвалах Третьего рейха. Когда Мария спросила, как он мог стать предателем, Алоис ответил, что так он может сделать для Австрии гораздо больше.
Адольф Гитлер положительно относился к творчеству Густава Климта. Нигде не афишируется, но, оказывается, они с Климтом встречались, когда Гитлер пытался поступить в Академию живописи в Вене.
Густав тогда был почетным профессором этой академии. Гитлер же зарабатывал себе на жизнь тем, что рисовал небольшие картинки с видами Вены и продавал их туристам по ресторанам и трактирам. Так вот, он пришел к Климту, чтобы показать свои работы и, может быть, взять несколько уроков живописи. И Густав по доброте душевной объявил молодому художнику, что тот гений и уроков ему брать не нужно. Гитлер ушел из мастерской очень довольный, а своим друзьям заявил, что его признал сам Климт. В Академию живописи он так и не поступил, вместо него туда взяли Оскара Кокошку, еврея по национальности. Может, поэтому Гитлер как-то сказал, что его ненависть к евреям – это сугубо личное.
А вот полотен Климта эта ненависть не коснулась, их приказано было оберегать, несмотря на еврейское происхождение автора.
Когда «Золотая Адель» уехала из родного дома, фюрер не принял ее в свою коллекцию. Адель была откровенной еврейкой, и, как вы сами понимаете, такая картина никак не могла висеть ни в Рейхстаге, ни в других зданиях фашистской Германии. Внешность модели спасла полотно от гибели. Картина исчезла. Никто не знает, где был портрет Адели все годы Второй мировой.
Бережно хранимая… Алоисом Кунстом, в идеальном состоянии, она всплыла после окончания войны и поселилась в музее Бельведер в Вене. А Алоис Кунст стал директором этого музея и продолжал оберегать реликвию – «австрийскую Мону Лизу», свою любимую «Адель».
Фердинанд Блох-Бауэр скончался в ноябре 1945 года в полном одиночестве. И никто из родственников не смог проводить его в последний путь.
Марии с мужем повезло, потому что следователем в гестапо был знакомый Альтмана, с которым Фредерик занимался альпинизмом и которого однажды спас, вытащив из пропасти. Они бежали по поддельным документам. Гестапо преследовало их. Мария вспоминала, как в самолете, на котором они вылетали из Вены в Лондон, вдруг выключились двигатели и в него вошли гестаповцы с автоматами. Альтманы сидели, вцепившись в кресла, они думали, что пришли за ними. Но нет, вывели кого-то другого. Мария Альтман бережно хранила порванные чулки, в которых она перелазила через колючую проволоку. Женщина считала их символом своей свободы.
Супруги Альтман перебрались сначала в Англию, а потом в США. Через некоторое время Мария получила американское гражданство.
Все было спокойно до тех пор, пока настырный журналист Хубертус Чернин не откопал завещание Фердинанда Блох-Бауэра, оставленное перед смертью в Швейцарии, которое отменяло все его предыдущие завещания. В этом документе было указано, что Фердинанд оставляет все имущество своим племянникам – детям брата Густава Блох-Бауэра. Капитал, по его мнению, должен был работать для семьи. На тот момент в живых оставалась одна Мария, да и той уже было за 80 лет. Но Хубертус понимал, что это его звездный час. Несмотря на свое графское происхождение, он был беден, но любил жить на широкую ногу. Он догадывался, что американская миллионерша отвалит неплохую сумму за такую информацию. Так оно и произошло. Мария считала себя его вечной должницей.
Вся Австрия всполошилась, как осиное гнездо. Заголовки австрийских газет вопили: «Австрия лишается своей реликвии!», «Не дадим Америке забрать наше национальное достояние!» В полицию стали поступать угрозы о том, что картина будет уничтожена, но в Америку не поедет. В итоге дирекция музея решила убрать «Золотую Адель» в запасники – от греха подальше.
Удивительно, но Джордж Буш-младший, используя какие-то свои рычаги, не давал хода делу о картинах. Он совершенно не хотел портить отношения с австрийцами. Мария Альтман билась за свое имущество долгие семь лет. Суды занимались отписками и придумывали причины, чтобы не рассматривать это дело. Но адвокаты Марии провели расследование и выяснили, что Фердинанд Блох-Бауэр имел гражданство Чехии, и сумели добиться переноса судебного слушания на территорию США, поскольку на бумаге гражданка США просила узаконить завещание гражданина Чехии. «При чем же здесь Австрия?» – спрашивали они.
И Австрия оказалась ни при чем. По решению Верховного суда США Австрийская Республика была обязана вернуть пять картин Густава Климта, в том числе и «Портрет Адели Блох-Бауэр», законной наследнице – Марии Альтман.
Мария была счастлива и не настаивала на том, чтобы картины покидали пределы Австрии. Она просила выплатить ей их рыночную стоимость. За все пять картин была назначена цена в 155 млн. долларов. Такая сумма оказалась неподъемной для министерства культуры альпийской республики.
Вся страна встала на защиту «Золотой Адели». Австрия предприняла беспрецедентные в истории государства меры по спасению национального достояния. Велись переговоры с банками о займе на покупку картин. Кроме того, правительство страны обратилось к населению с просьбой о помощи, намереваясь выпустить «облигации Климта». Общественность объявила подписку по сбору средств. Пожертвования стали поступать – и не только от австрийцев. Правительство страны почти собрало требуемую сумму.
Поднятый вокруг картин ажиотаж взвинтил их рыночную стоимость, и Мария решила повысить цену до 300 млн. долларов. У госпожи Альтман был редкий шанс войти в историю Австрии, проявив благородство и оставив полотна Климта на его родине. Конечно, не безвозмездно. И первоначальная оценка в 155 млн долларов рассматривалась в Австрии как справедливая компенсация. Но – увы!
Проводить «Золотую Адель» пришли тысячи жителей Вены, люди съезжались со всей страны. Толпы австрийцев выстроились вдоль улиц, по которым в бронированных автомобилях вывозили реликвии. Некоторые люди плакали.
Шутка ли – «Портрет Адели» был символом Австрии на протяжении почти 100 лет!
Через некоторое время Мария Альтман продала «Портрет Адели Блох-Бауэр» Рональду Лаудэру, владельцу парфюмерного концерна «Эсте Лаудэр», за 135 млн долларов. Новый хозяин построил для «Золотой Адели» дом, который назвали «Музеем австрийского и немецкого искусства». И теперь картина хранится там в полной безопасности.
Журналист Хубертус Чернин так и не смог воспользоваться полученными от Марии Альтман деньгами, потому что скончался через четыре месяца после вывоза картин Климта. Официальная причина смерти: сердечный приступ.
Мария Альтман умерла в 2004 году в возрасте 91 года.
«Золотая Адель» очень популярна в мире. Ей пишут стихи:
Из каких мне неведомых дальних земель
Ты вошла в мою жизнь, золотая Адель?
Твоей шеи изгиб, твоих губ розанель –
Всё так дивно в тебе, золотая Адель…
Опечаленных глаз твоих сладостный хмель
Ранит душу забытой мечтою, ma Belle,
И излом нежных рук, и румянца пастель –
Всё лишь ты, только ты – золотая Адель…
Ты сидишь королевой на троне… Ужель
Твоя краткая жизнь, как качель-карусель,
Промелькнет, мудро встретив фатальную цель?
Погоди! Будь со мной, золотая Адель…
Все участники событий ушли в мир иной, а «Золотая Адель» жива и будет жить в веках, как того и хотел Фердинанд Блох-Бауэр…
По материалам www.izuminki.com
