За всю историю династии Габсбургов свадьбы никогда не были частным делом семьи. И любовь не являлась главным требованием для брака. Вообще во всех слоях общества бракосочетание было, скорее, не союзом двух любящих сердец, а прежде всего выполняло задачу материального обеспечения и продолжения рода. В случае Габсбургов сюда добавлялась еще и политическая значимость брака.
Свадьба в доме Габсбургов – всегда союз двух правящих домов, поэтому членам семьи разрешалось вступать в брак только с представителями королевских (католических!) династий.
В идеальном случае брачный союз означал приобретение новых территорий или получение прав на территориальное наследство. Типичные примеры тому – брак эрцгерцога Максимилиана с бургундской наследницей Марией и женитьба его сына Филиппа Красивого на испанской инфанте Хуане (Безумной). Или знаменитая «Венская двойная свадьба» 1515 года, когда вышеупомянутый Максимилиан, уже будучи императором, женил две пары детей – своих внуков Марию и Фердинанда на детях венгерского короля из династии Ягеллонов – кронпринце Людвиге и принцессе Анне.
Но если совсем придираться, то 56-летний Максимилиан сам пошел к венцу с 12-летней Анной, так как ее жених находился в Испании. То есть дед был на свадьбе представителем внука. И вообще в день венчания было еще не вполне ясно, чьей женой станет Анна в будущем – Фердинанда или его брата Карла. Но главное было «застолбить» выгодную невесту, пока другие не перехватили.
Благодаря этой «двойной свадьбе» Габсбурги заявили позже права на Богемию и Венгрию. Родство по женской линии тоже могло быть поводом для претензий на земли. Если не мирным путем, так войной.
Однако некоторые политически значимые брачные проекты Габсбургам все же не удалось осуществить, несмотря на все приложенные ими усилия. Например, у них не получилось превратить Польшу в зону своего влияния, хотя несколько габсбургских принцесс были выданы за польских королей. Ведь если бы удалось прибрать к рукам Польшу, то занятая османами часть Венгрии и вражеская Трансильвания были бы взяты в габсбургские «тиски». Кроме того, не была достигнута цель рекатолизации Англии с помощью состоявшегося брака испанского принца Филиппа Габсбурга и Марии Тюдор, а также несостоявшейся свадьбы эрцгерцога Карла и английской королевы Елизаветы.
Браки всегда были верным средством для ведения внешней политики. Династические альянсы укрепляли уже существующие союзы между странами или создавали новые. Так, Мария Терезия устроила браки нескольких своих детей с Бурбонами, чтобы обеспечить Австрии новые внешнеполитические пути развития.
Известная поговорка «Bélla geránt aliī, tu félix Áustria nūbe» («Пусть другие ведут войны, а ты, счастливая Австрия, заключай браки») подчеркивает, что матримониальная политика Габсбургов была ключом к становлению одной из самых могущественных династий Европы.
Продолжение рода напрямую зависело от плодовитости невесты, а способность к производству потомства самих Габсбургов не ставилась под сомнение. И на самом деле, кроме Карла II Испанского (1661–1700) и императора Фердинанда I Австрийского (1793–1875), все габсбургские монархи имели детей (законных или внебрачных).
О плодовитости потенциальной невесты заранее можно было только гадать, так как дочки монархов (а только они подходили в качестве жен) выходили замуж девственницами. Изредка родители жениха посылали своего лейб-медика для осмотра невесты.
Жених обычно сам не занимался деталями сватовства, не ездил знакомиться, ухаживать и забирать невесту. Будущую жену к нему (за редким исключением) привозили «на дом».
Брачные союзы с иностранными правящими семьями были обусловлены политическими мотивами. Сначала принималось предварительное решение, а затем следовал окончательный выбор невесты. Посланники соответствующих стран или собственные дипломаты предоставляли список возможных кандидатур, высылались портреты королевских и герцогских дочек. Однако разве можно было полностью положиться на сплошь положительные отзывы или (скорее всего) приукрашенные портреты? Хорошим признаком плодовитости невесты считалась многодетность ее матери, крепкое здоровье ее самой, а также широкие бедра и таз. Но в эпоху каркасных платьев и кринолинов, скрывавших эти важные части тела, трудно было разглядеть их размер. Обычно лишь в первую брачную ночь молодой муж выяснял, как у его жены обстоят с этим дела.
Слабое здоровье невесты могло служить препятствием для брака. Когда эрцгерцог Фердинанд (будущий император Фердинанд II) в 1598 году узнал, что его кузина Мария Анна Баварская, которую ему прочили в жены, часто прихварывает, он долго колебался и откладывал официальное предложение. Он, как и его духовный отец, придерживался мнения, что здоровье невесты имеет для брака решающее значение. Мать Фердинанда надеялась, что придворный лейб-медик выяснит правду о состоянии здоровья кандидатки. Наконец эрцгерцог все-таки принял решение в пользу Марии Анны и не был разочарован: его «Аннеле» подарила ему семерых детей.
Наталья Скубилова
Фото подобраны автором
