На Центральном кладбище Вены, не в особой его части под названием Ehrengräber, где находятся могилы прославленных композиторов, а на обычном кладбищенском месте (группа 30А, ряд 3, могила № 5) захоронен удивительно талантливый и, к сожалению, почти забытый Сергей Борткевич.
Мне кажется, что это упущение городских властей и вы это поймете, послушав его произведения. Во всяком случае пресса отзывалась о Борткевиче как о музыканте с «исключительными артистическими данными», «интеллигентном пианисте и прекрасном виртуозе, обладающем весьма ценным качеством – музыкальной индивидуальностью».
Стиль Борткевича-композитора типичен для романтической традиции русской фортепианной школы: он основывается на искусстве Листа и Шопена, находится под влиянием Чайковского и русского фольклора и практически не затронут музыкальными течениями XX века. Сочинения Борткевича отмечены яркостью и выразительностью мышления, оригинальной мелодией, хорошей оркестровкой.
За свою нелегкую жизнь Сергей написал две симфонии, три оркестровые сюиты, оперу «Акробаты», ряд инструментальных концертов, сочинял камерную и вокальную музыку, а также произведения для детей.
Композитор родился 16 (28) февраля 1877 года в Харькове в семье богатого помещика Эдуарда Людвиговича Борткевича и его жены Софьи, в девичестве Ушинской. Его отец, один из самых состоятельных землевладельцев в округе, был родом из дворянской семьи, и его высоко ценили в обществе и в дворянском собрании. Музыкальные способности мальчик унаследовал от своей бабушки Терезы Ушинской, которая не только прекрасно играла на пианино, но и сочиняла фортепианные пьесы. Мать будущего композитора проявила музыкальную одаренность еще ребенком. Она настолько хорошо играла на рояле, что, будучи гимназисткой, удостоилась чести исполнить несколько пьес перед членами царской семьи, когда они посетили Харьков. Софья не стала профессиональным музыкантом, но всегда была в центре музыкальной жизни города: оказывала материальную поддержку харьковскому отделению Русского музыкального общества, при ее активном участии была открыта музыкальная школа и создан постоянный симфонический оркестр. Композитор вспоминал впоследствии: «Еще ребенком меня водили на симфонические концерты и я имел возможность знакомиться с некоторыми выдающимися произведениями музыкального искусства, которые затем исполнялись у нас дома на рояле в четыре руки. Моим счастьем было и то, что я родился и провел свое детство в таком большом городе, как Харьков, бывшем в то время интеллектуальным центром юга России. Многие иностранные деятели искусства концертировали у нас».
Любовь к музыке у четвертого ребенка в семье была замечена матерью, которая стала с ним заниматься сама, а потом отдала его в харьковскую музыкальную школу, в класс Ильи Слатина, бывшего в то время директором этого учебного заведения и руководителем симфонического оркестра. Кроме того, Борткевич брал уроки у ученика Альберта Бенша – Луи Брассена, который после окончания Петербургской консерватории открыл в городе класс игры на фортепиано. Особенно впечатлили мальчика два события музыкальной жизни: приезд в Харьков Антона Рубинштейна, который совершал инспекционную поездку по музыкальным школам Российской империи, и концерт Петра Ильича Чайковского, дирижировавшего Харьковским симфоническим оркестром за год до своей смерти.
Сергей получил фундаментальное гуманитарное образование, владел несколькими иностранными языками, увлекался искусством античности. Он очень любил оперу и театр, скептически относился к появлению кинематографа и считал, что он не сможет заменить театр. После окончания гимназии 18-летний юноша хотел полностью посвятить себя музыке, но прагматичный Эдуард Борткевич настоял на том, чтобы сын продолжил учебу в университете на юридическом факультете. Тем не менее после окончания учебы в Харьковском музыкальном училище у А. Ф. Бенша Сергей в 1896–1899 годах посещал классы ван Арка (фортепиано) и Лядова (теория музыки) в Петербургской консерватории. С 1900 года Борткевич два года совершенствовался в Лейпцигской консерватории у Альфреда Райзенауэра (фортепиано) и Саломона Ядассона (композиция).
Осенью 1904 года Борткевич переехал в Берлин. Здесь он жил до начала Первой мировой войны, летние же месяцы проводил в России или в путешествиях. В период 1905–1906 годов он преподавал в консерватории Клиндворта-Шарвенки, где познакомился с нидерландским пианистом Гуго ван Даленом, ставшим его близким другом и пропагандистом творчества.
Музыкант много выступал в Берлине, Лейпциге, Мюнхене, Вене, Будапеште, Париже, городах Италии и России с программами из произведений различных композиторов (Бетховена, Шумана, Листа, Рубинштейна, Рахманинова и др.), но в дальнейшем решил сосредоточиться на композиции и отныне исполнять только собственные сочинения. В начале это были чисто фортепианные произведения, затем – симфонические.
Разразившаяся в 1914 году Первая мировая война трагически сказалась на судьбе музыканта. Его российское происхождение вызывало подозрения – Борткевича незамедлительно поместили под домашний арест, а впоследствии он был просто вынужден покинуть Германию. Через Швецию и Финляндию Сергей добрался до Петербурга, где ему тут же предложили должность в консерватории. Опасаясь политических беспорядков и посчитав, что в Харькове ему будет спокойнее, музыкант вернулся в родной город. Там Борткевича как будто ждали: собралось большое количество учеников, он давал много концертов. Но спокойная жизнь быстро закончилась: композитор и его престарелая мать были арестованы большевиками (отец умер еще до начала войны) как подозрительные лица. Невероятными усилиями Сергею удалось доказать большевикам, что, как профессор и музыкант, он имеет право заниматься собственным делом. Когда в июне 1919 года под натиском Белой армии большевики отступили и оставили Харьков, Борткевич смог вернуться в свое родовое имение, которое находилось в плачевном состоянии. Проведя там все лето, он привел его в порядок, но остаться не смог и отправился в Крым, где прожил больше года. В ноябре 1920-го композитор, опасаясь преследований, эмигрировал – сначала в Константинополь, где его знали и разрешили выступать с концертами и давать уроки, а потом в Югославию и, наконец, в Австрию.
Это было первое пребывание Борткевича в Вене – с 22 июля 1922 до 1928 года (в 1925-м он стал австрийским подданным).
С 1929 по 1933 год композитор проживал в Берлине, где был избран первым председателем «Общества музыки и искусства Восточной Европы». Однако в 1933 году стало ясно, что из-за его иностранного происхождения музыкальная карьера Борткевича в Германии не сложится.
В декабре 1933 года он вернулся в Вену и обосновался на улице Блехтурмгассе (Blechturmgasse), где прожил до самой смерти.
В годы Второй мировой войны и послевоенное время положение музыканта было тяжелым: бывало, что он голодал. Нацистские власти запретили исполнение музыки Борткевича в Германии из-за его российских корней, тем самым композитор потерял почти все доходы от авторских прав. Три раза он едва не лишился жизни из-за бомбежек и обстрелов во время уличных боев, а в первые месяцы после победы музыкант пребывал на грани отчаяния: он стал фактически нищим. Большая часть его произведений, опубликованных немецкими издательствами (Rahter, Litolff, Kistner & Siegel), была уничтожена в результате бомбардировок немецких городов.
Осенью 1945 года Борткевич получил должность преподавателя фортепиано в Венской консерватории. Это назначение поправило его финансовое положение.
18 сентября того же года он дал в Вене свой первый послевоенный концерт. В 1946-м Ханс Анквич-Клееховен выступил с инициативой учредить Фонд Борткевича («Общество Борткевича») с целью сохранения и пропаганды творческого наследия композитора. Это стало долгожданным признанием его заслуг и наградой за пережитые им трудности.
1948 год начался для Борткевича успешно. Он наконец получил возможность давать концерты за рубежом и выступил в Праге и Будапеште. Музыкант также принял участие в конкурсе на создание симфонического произведения, приуроченного к началу Олимпийских игр в Англии, и написал Олимпийское скерцо, за которое получил премию. Кроме того, 6 марта 1948 года ему было присвоено ученое звание профессора.
Но в этом же году самочувствие композитора стало ухудшаться и врач Вальтер Здрахаль (Walter Zdrahal) направил его в курортное место Бад Кляйнкирххайм (Bad Kleinkirchheim) для поправки здоровья. Когда Борткевич вернулся в Вену, его ждало плохое известие – он был уволен из консерватории в связи с сокращением штатов. Композитору шел 71 год, а пенсии у него не было. На помощь Борткевичу пришла администрация Вены: ему была назначена почетная пожизненная рента. Казалось бы, все стало налаживаться, но после 1949 года у его супруги Елизаветы вследствие пережитых военных лет появились психические депрессивные расстройства. Сергей жаловался: «Я чувствую, что мои нервы уже тоже на пределе, тем не менее этим летом я буду вынужден остаться в городе, поскольку не могу бросить ее одну. Второй год вынужденных испытаний, которые я должен терпеливо переносить, и, возможно, это мой последний год жизни! Как горько!».
В октябре 1952 года композитор лег в больницу на операцию. После нее он не смог оправиться и скончался вечером 25 октября. Борткевич был похоронен 4 ноября 1952 года на Центральном кладбище Вены. Расходы на погребение композитора взял на себя город. На могиле Сергея Борткевича выгравированы следующие слова Ханса Анквича-Клееховена: «Если, согласно Гете, наибольшее счастье детей Земли − быть личностью, то именно это счастье было удовлетворено для Борткевича в высшей степени. Потому что Борткевич был выдающейся личностью и как музыкант, и как человек. Это было заметно даже в его внешности, в его профиле, напоминающем великолепно вылепленные головы скульптур римских императоров, в его прямой осанке и в его внешней суровости, которую он мог скрыть лишь дружелюбной улыбкой, но вряд ли когда-нибудь громким веселым смехом».
Кира Лесникова
По материалам диссертации А. Резник, Википедии и других открытых источников
Фото: Википедия, www.muzobozrenie.ru,
www.sergeibortkiewicz.com
