Аэропорт Фридрихсхафена встретил нас тихим солнечным днем. Во влажном ветре, заключившем нас в свои объятия, чувствовалось приближение весны. Взятая в прокате «ФВ Гольф-вагон» покатила нас по узенькому чистенькому шоссе. Леса вокруг сохранили осенний ковер опавшей листвы цвета меди. Завернули в городок Линдау на берегу Бодензее. Чистенькие аккуратные коттеджи создавали ощущение полной искусственности, рукотворности ландшафта и казались компьютерной анимацией. Детали пейзажа – сосны, увитые по-летнему зеленым плющом, лиственные деревья с гнездами кустиков омелы, платаны с зеленой отваливающейся корой. Особенные, насыщенные влагой цвета зелени на клумбах и вазонах.
…Снова накатилась на нас дорога, появились сверху, из облаков снежные Альпы, и нас приняло царство горной зимы. А вот и деревня Далаас – протянувшаяся вдоль шоссе вереница коттеджей уютных семейных гостиниц. Наша гостиница – трехэтажный домик с белыми стенами и бревенчатыми конструкциями в характерном альпийском стиле.
Зонненкопф
Наутро мы оказываемся обложенными снегопадом. Хлопья снега кружатся в воздухе, изолируя нас от окружающего мира. Мы строим грустные гипотезы относительно катания. Зачарованные Тежики в туманеУ, скоро мы выйдем на ближайшие склоны.
Зонненкопф – добротная гора для простых австрийцев, высотой 1,6 км. Верхние трассы закрыты из-за снегопада и плохой видимости. Ездим вниз под подъемник. Трасса узкой извилистой просекой вьется среди раскидистых елей по склону, временами превращаясь в стремительный траверс. Разгоняемся по узкой дорожке и летим между скалами с одной стороны и заснеженными елями с другой. Туман и снежные облака окутывают и прячут окрестности. На узкой трассе нагоняют, возникая из тумана сзади и растворяясь в тумане впереди, сноубордисты. Справа высоченные ели раскидывают свои могучие в белых мехах лапы. Погода кистью художника прихотливо то выставляет внезапно заросший лесом бок горы, то задергивает его облачной занавесью, размывая акварельный рисунок деревьев и гор мокрой кистью. Тогда ты снова отгораживаешься от внешнего мира тюлем снежной дымки и остаешься один на один с силой притяжения, что стягивает тебя вниз по склону и заставляет уворачиваться от набегающих из тумана бугров и ледяных проплешин в снегу. Горнолыжный сомнамбулизм. Ноги с непривычки скоро заселяются болью. Еще несколько спусков в тумане, и вот уже окончен день катания.
Награда – привал в кафе на горе и большая тарелка картошки-фри со здоровенным куском вкусной жареной колбасы. Заведение изнутри впечатляет готическими деревянными балками. За стеклянными стенами снаружи – триумф снежной метели. Внутри же харчевни в камине весело пляшет огонь, и лыжники греются возле него. Они дружно гремят ботинками, исполняя неспешную чечетку в ритме босановы. Шуршит пестрое горнолыжное облачение в цветовой гамме карнавала в Рио. Галдеж за столиками сливается в приятный усыпляющий гул.
Лех
Склоны в Лехе обширные, укатанные. А в январе свежий снег – мягчайший, он еще курится, рассеивая легкую дымку от малейшего движения воздуха. Кажется, что катишься по слою пуховых облаков.
Слетаем по волнам склона широкими пируэтами, вспенивая и вздымая снег клинками своих лыж. Склон раскидывается под нами округлым белым пуховым одеялом. Мы гладим его ладонями лыж, взрезаем пуховую перину остриями кантов. То разгоняемся, отдаваясь скорости, то впиваемся кантами в снег и намертво замираем, вонзившись в склон как рапира. Движения отдаются волнами напряжения и умиротворения, приливами радости и тревоги. Все оставлено позади, все оставлено дома. Ты вырвался, наконец, из шелухи офисных инструкций и отчетов, жадно впился зубами в горный воздух, потянулся за альпийским живительным ветерком, расправляясь, купаясь в волнах морозной свежести, ловя запекшимися губами снежную пыль и заглатывая солнечный луч колодцами глазных впадин. Вот ты и ожил, и токи жизни потекли по твоему телу, электрический импульс радости привел тебя в движение.
Лех раскинулся по обеим сторонам горной речки, что дымчатым кружевом вьется в каменных тисках набережных. По берегам расположились гостинички с характерными тирольскими шапками островерхих крыш. Могучие деревянные балки руками атлантов поддерживают далеко выступающие карнизы с неимоверным количеством снега. Стены украшены разнообразными фресками. Тут и растительные орнаменты, и композиции с животными и людьми. Кажется, что это вывернутая наизнанку картинная галерея. Декорированные домики выглядят игрушечными теремками, коробками конфет, пряничными домиками из сказки Братьев Гримм. И мы летим посреди этих пряничных домиков-кузовков и высоченных заснеженных елей, ниток подъемников, нескончаемо тянущих наверх, как неводом со дна реки, все новых, жаждущих полета и скольжения по меху свежего январского снега лыжников. Они в золотой лихорадке старателей просеивают снежный склон в поисках золотых зерен радости. Они, точно маленькие литеры, оживляют своими письменами весь этот заснеженный пейзаж – огромное фламандское полотно имени живописца Питера Брейгеля. На наших глазах добавляется к его живописной серии «Времена года» новое полотно: «Лех. Январское катание».
И вот день, все не решавший, каким ему быть – до конца солнечным или пасмурным, наконец определился и добавил к нашим полетам над горностаевой мантией еще и снежную круговерть метели. Наступившие сумерки отретушировали окружающий пейзаж.
Доверив коновязи свое снаряжение, мы бросили якорь в маленьком ресторанчике одной из пряничных гостиниц. Обедали итальянской пастой и штруделем. Согревались горячим мятным чаем с лимоном и кувшинчиком глинтвейна. На окнах кружева занавесок, витые металлические решетки с вензелями в стиле модерн, поблескивающее пузатыми бутылями стекло барных стоек. Все это обилие деталей, интерьерное сплетение округлых линий наполнило сердце истомой заслуженного после катания отдыха и спустилось на глаза пеленой сонного оцепенения.
Но вот пора в обратный путь. Едем в синеве уже наступившего вечера, чередой тоннелей пробираясь меж высокими снеговыми скатами. Вокруг на горных склонах триумф снегов. Ели – точно манекены для снеговых нарядов.
Санкт-Антон
Нас встречают солнце и мороз. Дымка непогоды, скрывавшая все это великолепие, сменилась праздником солнечного света. Взмываем ввысь в кабинке подъемника. Частокол заснеженных елей шагает вниз по склонам. И вот мы ступаем своими космонавтскими ботинками по вершине. Щелкают кастаньетами замки креплений. Мы снаряжены и готовы к спуску.
Снег сияет и сверкает на солнце атласной мантией, пронизывает морозная свежесть воздуха. Мы покидаем горизонтальную площадку и отдаемся на милость блестящего складчатого склона. Впереди в столбе солнечного света кружатся кристаллики льда. Склон подернут легкой мерцающей дымкой. Птицами летим в студеном воздухе и ощущаем себя небожителями. Внизу – исчерченное орнаментом лыжных автографов снежное поле. Ниже – утонувшая в озере синих теней долина. Весь рутинный мир остался далеко внизу за цепями заснеженных гор. Вот они, небеса обетованные!
Спускаешься по именитым трассам и поначалу проникаешься страхом падения вниз. Этот вскипающий в тебе адреналин переваривает и пережигает прошлые стрессы, рутину офисного прозябания. Ты соскальзываешь вниз и отдаешься ускоряющемуся движению. Страх проходит, потому что мышцы сами вспоминают все движения этого изумительного танца на склоне. Вычерчиваешь синусоиду меж буграми склона, вздымая фонтаны снежной пыли. Поставляемую тебе в избытке кинетическую энергию передаешь ногам и чеканишь одну за другой дуги лезвиями лыж на бугристой поверхности склона. Вот ты уже победителем летишь по пологому выкату к подъемнику. Снова забираешься в кабинку и возносишься ввысь, к небесам.
Фаллуга
Отправляемся кататься на Фаллугу на длинном кресельном подъемнике на высоту 2600 метров. Под нами проплывают синие пропасти и заснеженные склоны, уставленные гребенкой сварных противолавинных заграждений. Склон, каким бы опасным он ни казался, обязательно отмечен росчерком сноубордистов, дерзнувших нарушить чистоту белого листа снеговой глади и оставивших на нем свой стремительный экслибрис. Где-то вдалеке от всех трасс пробирается группка таких же дерзновенных безумцев на челнах своих горнолыжных досок. Горы величественно заполняют все пространство вокруг. В тронном величии покрыты они сверкающей мантией роскошного снегового убранства. Величие Создателя запечатлено в красоте и мощи его горного алтаря. Бездонная кобальтовая полусфера неба простирается над нами, а снеговые облака эфемерной дымкой реют в долине у наших ног.
Фаллуга – это две каменные скальные ладони, меж которыми снеговым ручьем в расщелине вьется наша трасса. На этой высоте воздух становится особенно подвижным. Начинаешь свое медленное скольжение вниз по крутой трассе меж скал, и скоро она переходит в невообразимой ширины снеговое поле, тоже поставленное на дыбы, под крутым наклоном к горизонту. Летишь вниз, борясь с буграми, исполняя танец техасских быков на родео, а перед тобой снеговые поля и горные вершины с синими реками ущелий, текущими до самого горизонта. Наконец вылетаешь к пологому выкату в глубоком желобе и нескончаемо долго летишь по нему как по автостраде. Потом плывешь как рыба по дну ущелья, полному синей тени, а где-то высоко сияют на солнце недавно оставленные тобой вершины, где ты гостил горной птицей.
Штубен
Отправляемся к Штубену, небольшой деревушке – спутнице Санкт-Антона. Длинным узким ущельем вскоре вылетаем к заснеженному селению. Снег девственными пластами лежит на ветвях деревьев. Ветви кажутся каркасом сюрреалистической снеговой скульптуры. Крохотная церквушка с православной маковкой уютно и по-родному смотрится среди снегов, точно Курочка Ряба в пуховом гнездышке. Скалы за нею причудливо занесены снегом, образующим длинные вертикальные складки точно от сложенного театрального занавеса. Пейзаж настолько неожидан своей укромностью, заповедностью, волшебностью, что мы долго стоим здесь и делаем снимки.
Снова взмываем ввысь в кресле подъемника. Морозный ветер кусает лицо, и мы плывем среди роскошных огромных заснеженных елей в заводи синих теней. Гребенки противолавинных устройств покрыты снегом и иглами ледяных узоров подобно снеговому длинноворсовому меху. Местами меж них вьется след очередного безумца-сноубордиста. Выныриваем на свет. Солнце внезапно ослепляет нас и начинает играть в прятки среди снеговых лап огромных елей. Поднимаемся на Гальциг. Мерный гул подъемника. Металлические конструкции тонут в мареве зависшего здесь снегового облака. Вокруг нас в воздухе реют, искрятся огненными зернами ледяные кристаллики, создавая совершенно неземные ощущения окружающего мира. Мы спускаемся красной трассой. Это поглотитель калорий, тренажер для мышц: трасса крута, есть небольшие бугры. И вот я старательно вычерчиваю дуги по ее склону. Зачищаю проплешины гладкого фирнового льда скребками лыж. Сначала срываюсь в падение и в длинной дуге гашу кинетическую энергию.
Решаем сделать привал в маленьком кафе. Вонзаем лыжи в сугроб и громыхаем ботинками, входя в бревенчатую избу, похожую на жилище Бабы Яги. Нарочито грубые бревна. У стойки забавные людоедские стульчики в виде нижней части человечков. Так, под сиденьем одного стула замечаешь клетчатый шотландский килт и волосатые ноги в гольфах и башмаках, под другим – ноги в средневековых панталонах и туфлях с пряжками. Все это – деревянная, раскрашенная красками мебель. Погрелись и снова выходим на склон. Солнце навевает праздничное настроение. Охватывают приятная истома и победная лень. Уже не хочется вылезать на студеный ветер.
Возвращаюсь на Гампен и хочу в неспешном катании сделать побольше хороших снимков угасающего горнолыжного дня. Поднимаюсь наверх и как редкое гастрономическое блюдо дегустирую глазами трогательную картину вечерних склонов в сиянии заката. Облако ледяных кристалликов образовало в долине подобие зеркала с размытыми краями, что собирает солнечный свет и отражает его подобно водной поверхности. Это зеркало Снежной Королевы качает в себе озеро солнечного света. Мартеновским пламенем в нем сияет солнце. По его краям тонут цепи горных вершин. Величественная картина, достойная кисти Рериха. Цепи гор размыты воздушной дымкой и кажутся слоями голубого стекла разной плотности. Горы постепенно вырастают из облаков, что плавными горизонтальными прядями тянутся по долине.
…Загружаю свой скарб путешественника в роскошный черный «Мерседес» с лакированным саркофагом для лыж на багажнике. Через час дорожной дремы скучаю в полупустом аэропорту Фридрихс- апчхи! -хафена. До свидания, лыжный край!
Андрей Зайцев
…Снова накатилась на нас дорога, появились сверху, из облаков снежные Альпы, и нас приняло царство горной зимы. А вот и деревня Далаас – протянувшаяся вдоль шоссе вереница коттеджей уютных семейных гостиниц. Наша гостиница – трехэтажный домик с белыми стенами и бревенчатыми конструкциями в характерном альпийском стиле.
Зонненкопф
Наутро мы оказываемся обложенными снегопадом. Хлопья снега кружатся в воздухе, изолируя нас от окружающего мира. Мы строим грустные гипотезы относительно катания. Зачарованные Тежики в туманеУ, скоро мы выйдем на ближайшие склоны.
Зонненкопф – добротная гора для простых австрийцев, высотой 1,6 км. Верхние трассы закрыты из-за снегопада и плохой видимости. Ездим вниз под подъемник. Трасса узкой извилистой просекой вьется среди раскидистых елей по склону, временами превращаясь в стремительный траверс. Разгоняемся по узкой дорожке и летим между скалами с одной стороны и заснеженными елями с другой. Туман и снежные облака окутывают и прячут окрестности. На узкой трассе нагоняют, возникая из тумана сзади и растворяясь в тумане впереди, сноубордисты. Справа высоченные ели раскидывают свои могучие в белых мехах лапы. Погода кистью художника прихотливо то выставляет внезапно заросший лесом бок горы, то задергивает его облачной занавесью, размывая акварельный рисунок деревьев и гор мокрой кистью. Тогда ты снова отгораживаешься от внешнего мира тюлем снежной дымки и остаешься один на один с силой притяжения, что стягивает тебя вниз по склону и заставляет уворачиваться от набегающих из тумана бугров и ледяных проплешин в снегу. Горнолыжный сомнамбулизм. Ноги с непривычки скоро заселяются болью. Еще несколько спусков в тумане, и вот уже окончен день катания.
Награда – привал в кафе на горе и большая тарелка картошки-фри со здоровенным куском вкусной жареной колбасы. Заведение изнутри впечатляет готическими деревянными балками. За стеклянными стенами снаружи – триумф снежной метели. Внутри же харчевни в камине весело пляшет огонь, и лыжники греются возле него. Они дружно гремят ботинками, исполняя неспешную чечетку в ритме босановы. Шуршит пестрое горнолыжное облачение в цветовой гамме карнавала в Рио. Галдеж за столиками сливается в приятный усыпляющий гул.
Лех
Склоны в Лехе обширные, укатанные. А в январе свежий снег – мягчайший, он еще курится, рассеивая легкую дымку от малейшего движения воздуха. Кажется, что катишься по слою пуховых облаков.
Слетаем по волнам склона широкими пируэтами, вспенивая и вздымая снег клинками своих лыж. Склон раскидывается под нами округлым белым пуховым одеялом. Мы гладим его ладонями лыж, взрезаем пуховую перину остриями кантов. То разгоняемся, отдаваясь скорости, то впиваемся кантами в снег и намертво замираем, вонзившись в склон как рапира. Движения отдаются волнами напряжения и умиротворения, приливами радости и тревоги. Все оставлено позади, все оставлено дома. Ты вырвался, наконец, из шелухи офисных инструкций и отчетов, жадно впился зубами в горный воздух, потянулся за альпийским живительным ветерком, расправляясь, купаясь в волнах морозной свежести, ловя запекшимися губами снежную пыль и заглатывая солнечный луч колодцами глазных впадин. Вот ты и ожил, и токи жизни потекли по твоему телу, электрический импульс радости привел тебя в движение.
Лех раскинулся по обеим сторонам горной речки, что дымчатым кружевом вьется в каменных тисках набережных. По берегам расположились гостинички с характерными тирольскими шапками островерхих крыш. Могучие деревянные балки руками атлантов поддерживают далеко выступающие карнизы с неимоверным количеством снега. Стены украшены разнообразными фресками. Тут и растительные орнаменты, и композиции с животными и людьми. Кажется, что это вывернутая наизнанку картинная галерея. Декорированные домики выглядят игрушечными теремками, коробками конфет, пряничными домиками из сказки Братьев Гримм. И мы летим посреди этих пряничных домиков-кузовков и высоченных заснеженных елей, ниток подъемников, нескончаемо тянущих наверх, как неводом со дна реки, все новых, жаждущих полета и скольжения по меху свежего январского снега лыжников. Они в золотой лихорадке старателей просеивают снежный склон в поисках золотых зерен радости. Они, точно маленькие литеры, оживляют своими письменами весь этот заснеженный пейзаж – огромное фламандское полотно имени живописца Питера Брейгеля. На наших глазах добавляется к его живописной серии «Времена года» новое полотно: «Лех. Январское катание».
И вот день, все не решавший, каким ему быть – до конца солнечным или пасмурным, наконец определился и добавил к нашим полетам над горностаевой мантией еще и снежную круговерть метели. Наступившие сумерки отретушировали окружающий пейзаж.
Доверив коновязи свое снаряжение, мы бросили якорь в маленьком ресторанчике одной из пряничных гостиниц. Обедали итальянской пастой и штруделем. Согревались горячим мятным чаем с лимоном и кувшинчиком глинтвейна. На окнах кружева занавесок, витые металлические решетки с вензелями в стиле модерн, поблескивающее пузатыми бутылями стекло барных стоек. Все это обилие деталей, интерьерное сплетение округлых линий наполнило сердце истомой заслуженного после катания отдыха и спустилось на глаза пеленой сонного оцепенения.
Но вот пора в обратный путь. Едем в синеве уже наступившего вечера, чередой тоннелей пробираясь меж высокими снеговыми скатами. Вокруг на горных склонах триумф снегов. Ели – точно манекены для снеговых нарядов.
Санкт-Антон
Нас встречают солнце и мороз. Дымка непогоды, скрывавшая все это великолепие, сменилась праздником солнечного света. Взмываем ввысь в кабинке подъемника. Частокол заснеженных елей шагает вниз по склонам. И вот мы ступаем своими космонавтскими ботинками по вершине. Щелкают кастаньетами замки креплений. Мы снаряжены и готовы к спуску.
Снег сияет и сверкает на солнце атласной мантией, пронизывает морозная свежесть воздуха. Мы покидаем горизонтальную площадку и отдаемся на милость блестящего складчатого склона. Впереди в столбе солнечного света кружатся кристаллики льда. Склон подернут легкой мерцающей дымкой. Птицами летим в студеном воздухе и ощущаем себя небожителями. Внизу – исчерченное орнаментом лыжных автографов снежное поле. Ниже – утонувшая в озере синих теней долина. Весь рутинный мир остался далеко внизу за цепями заснеженных гор. Вот они, небеса обетованные!
Спускаешься по именитым трассам и поначалу проникаешься страхом падения вниз. Этот вскипающий в тебе адреналин переваривает и пережигает прошлые стрессы, рутину офисного прозябания. Ты соскальзываешь вниз и отдаешься ускоряющемуся движению. Страх проходит, потому что мышцы сами вспоминают все движения этого изумительного танца на склоне. Вычерчиваешь синусоиду меж буграми склона, вздымая фонтаны снежной пыли. Поставляемую тебе в избытке кинетическую энергию передаешь ногам и чеканишь одну за другой дуги лезвиями лыж на бугристой поверхности склона. Вот ты уже победителем летишь по пологому выкату к подъемнику. Снова забираешься в кабинку и возносишься ввысь, к небесам.
Фаллуга
Отправляемся кататься на Фаллугу на длинном кресельном подъемнике на высоту 2600 метров. Под нами проплывают синие пропасти и заснеженные склоны, уставленные гребенкой сварных противолавинных заграждений. Склон, каким бы опасным он ни казался, обязательно отмечен росчерком сноубордистов, дерзнувших нарушить чистоту белого листа снеговой глади и оставивших на нем свой стремительный экслибрис. Где-то вдалеке от всех трасс пробирается группка таких же дерзновенных безумцев на челнах своих горнолыжных досок. Горы величественно заполняют все пространство вокруг. В тронном величии покрыты они сверкающей мантией роскошного снегового убранства. Величие Создателя запечатлено в красоте и мощи его горного алтаря. Бездонная кобальтовая полусфера неба простирается над нами, а снеговые облака эфемерной дымкой реют в долине у наших ног.
Фаллуга – это две каменные скальные ладони, меж которыми снеговым ручьем в расщелине вьется наша трасса. На этой высоте воздух становится особенно подвижным. Начинаешь свое медленное скольжение вниз по крутой трассе меж скал, и скоро она переходит в невообразимой ширины снеговое поле, тоже поставленное на дыбы, под крутым наклоном к горизонту. Летишь вниз, борясь с буграми, исполняя танец техасских быков на родео, а перед тобой снеговые поля и горные вершины с синими реками ущелий, текущими до самого горизонта. Наконец вылетаешь к пологому выкату в глубоком желобе и нескончаемо долго летишь по нему как по автостраде. Потом плывешь как рыба по дну ущелья, полному синей тени, а где-то высоко сияют на солнце недавно оставленные тобой вершины, где ты гостил горной птицей.
Штубен
Отправляемся к Штубену, небольшой деревушке – спутнице Санкт-Антона. Длинным узким ущельем вскоре вылетаем к заснеженному селению. Снег девственными пластами лежит на ветвях деревьев. Ветви кажутся каркасом сюрреалистической снеговой скульптуры. Крохотная церквушка с православной маковкой уютно и по-родному смотрится среди снегов, точно Курочка Ряба в пуховом гнездышке. Скалы за нею причудливо занесены снегом, образующим длинные вертикальные складки точно от сложенного театрального занавеса. Пейзаж настолько неожидан своей укромностью, заповедностью, волшебностью, что мы долго стоим здесь и делаем снимки.
Снова взмываем ввысь в кресле подъемника. Морозный ветер кусает лицо, и мы плывем среди роскошных огромных заснеженных елей в заводи синих теней. Гребенки противолавинных устройств покрыты снегом и иглами ледяных узоров подобно снеговому длинноворсовому меху. Местами меж них вьется след очередного безумца-сноубордиста. Выныриваем на свет. Солнце внезапно ослепляет нас и начинает играть в прятки среди снеговых лап огромных елей. Поднимаемся на Гальциг. Мерный гул подъемника. Металлические конструкции тонут в мареве зависшего здесь снегового облака. Вокруг нас в воздухе реют, искрятся огненными зернами ледяные кристаллики, создавая совершенно неземные ощущения окружающего мира. Мы спускаемся красной трассой. Это поглотитель калорий, тренажер для мышц: трасса крута, есть небольшие бугры. И вот я старательно вычерчиваю дуги по ее склону. Зачищаю проплешины гладкого фирнового льда скребками лыж. Сначала срываюсь в падение и в длинной дуге гашу кинетическую энергию.
Решаем сделать привал в маленьком кафе. Вонзаем лыжи в сугроб и громыхаем ботинками, входя в бревенчатую избу, похожую на жилище Бабы Яги. Нарочито грубые бревна. У стойки забавные людоедские стульчики в виде нижней части человечков. Так, под сиденьем одного стула замечаешь клетчатый шотландский килт и волосатые ноги в гольфах и башмаках, под другим – ноги в средневековых панталонах и туфлях с пряжками. Все это – деревянная, раскрашенная красками мебель. Погрелись и снова выходим на склон. Солнце навевает праздничное настроение. Охватывают приятная истома и победная лень. Уже не хочется вылезать на студеный ветер.
Возвращаюсь на Гампен и хочу в неспешном катании сделать побольше хороших снимков угасающего горнолыжного дня. Поднимаюсь наверх и как редкое гастрономическое блюдо дегустирую глазами трогательную картину вечерних склонов в сиянии заката. Облако ледяных кристалликов образовало в долине подобие зеркала с размытыми краями, что собирает солнечный свет и отражает его подобно водной поверхности. Это зеркало Снежной Королевы качает в себе озеро солнечного света. Мартеновским пламенем в нем сияет солнце. По его краям тонут цепи горных вершин. Величественная картина, достойная кисти Рериха. Цепи гор размыты воздушной дымкой и кажутся слоями голубого стекла разной плотности. Горы постепенно вырастают из облаков, что плавными горизонтальными прядями тянутся по долине.
…Загружаю свой скарб путешественника в роскошный черный «Мерседес» с лакированным саркофагом для лыж на багажнике. Через час дорожной дремы скучаю в полупустом аэропорту Фридрихс- апчхи! -хафена. До свидания, лыжный край!
Андрей Зайцев
