В августе единственному австрийскому космонавту Францу Фибёку исполнилось 60 лет. В связи с этим мы решили повторить его интервью, которое он дал нашему журналу в 2005 году.
Франц Артур Фибёк
(нем. Franz Artur Viehböck) – единственный австрийский космонавт, стартовал 2 октября 1991 года на КК «Союз ТМ-13», приняв участие в десятой долговременной экспедиции на станции «Мир». Вместе с ним в экипаж входили Александр Волков – командир и Токтар Аубакиров – космонавт-исследователь, первый космонавт родом из Казахстана (последний советский космонавт).
10 октября Аубакиров и Фибёк вернулись на Землю на «Союзе ТМ-12», командиром при посадке был Анатолий Арцебарский.
О дате интервью с первым и пока единственным австрийским космонавтом, доктором Францем Фибёком, мы договорились за месяц. Встретиться должны были в кафе «Kanzlei» в Мёдлинге. Этот день выдался холодным и дождливым. Выйдя с вокзала, я обнаружила, что выронила в вагоне электрички свой любимый зонтик, и пришлось плюхать до места свидания под частым противным дождем. Так, с подмоченной одеждой и обувью (слава богу – не с подмоченной репутацией!) и с подпорченным настроением я ожидала Франца Фибёка. Мне казалось, что за столь долгое время он вполне мог забыть о нашей договоренности. Но он пришел, и после разговора с этим приветливым, совершенно не зазнавшимся человеком, прекрасно говорящим по-русски, вплоть до употребления выражений типа «ёлки-палки», относящимся с искренней симпатией к моим соотечественникам, от моего плохого настроения не осталось и следа.
– Где и когда Вы родились, Франц? Где Вы жили в детстве и юности? Где учились? Где Вы живете сейчас?
– Я родился в августе 1960 года в Вене. Когда мне было 4–5 лет, родители переехали в Нижнюю Австрию. Здесь, в Мёдлинге, я ходил в школу. Сейчас живу с семьей недалеко отсюда – в местечке Мария Энцерсдорф.
– Семья большая?
– У нас с женой трое детей: одна дочь и два сына.
– Супруга не работает?
– Пока нет. Мы считаем, что покуда дети маленькие, маме лучше быть с ними дома. Когда они повзрослеют, Весна тоже будет чем-нибудь заниматься.
– Весна? Это ведь славянское имя.
– Да, моя жена – хорватка.
– А где и какое высшее образование Вы получили?
– Я окончил Институт электротехники Венского технического университета. Потом там же продолжил учебу, чтобы получить степень доктора, но за полгода до защиты диссертации меня выбрали в космонавты.
– Как это получилось?
– Россия пригласила Австрию участвовать в международном космическом проекте AustroMir, и для выполнения экспериментов в космосе требовался австриец. Об этом сообщили по радио и в газетах. Мне очень нравится путешествовать, на здоровье не жалуюсь, и я подумал: предложу-ка свою кандидатуру.
– Ну, наверное, Вы были не одиноки?
– Я знаю, что даже после первого отбора осталось около 200 человек. Потом в течение года этим вопросом занимались представители Австрийских военно-воздушных сил, которые выбрали семь кандидатов. Все мы поехали в Москву, где проходили собеседования и специальные тесты, например в центрифуге. Там отобрали пять кандидатур и предложили Австрии оставить из них только двоих.
– Вас и… ?
– Клеменса Лоталлера.
– А когда началась подготовка к полетам?
– В конце 1989 – начале 1990 года мы уже тренировались в Звездном городке.
– Трудно было?
– Сначала – да. Из-за того, что мы не говорили по-русски. Поэтому в первые месяцы мы занимались только физической подготовкой и русским языком – индивидуально с преподавательницей из Университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы. Каждый день до восьми вечера. Ну и, конечно, очень помогало общение с русскими коллегами. По мере изучения русского добавлялись разные космические науки: навигация, теория полета, системы обеспечения и прочее. Раньше по времени ставились те предметы, которые не требовали хорошего знания языка.
– Вы жили вместе со всеми космонавтами?
– Да, конечно. В Звездном городке есть два дома для космонавтов. Мы с Весной жили в отдельной квартире, там мы и поженились.
– А гостями на свадьбе тоже были космонавты?
– Не только гостями. Володя Джанибеков, например, был главным организатором нашей свадьбы.
– Шафером, значит. А свидетелями?
– У жены – ее русская подруга из Звездного, а мой свидетель прилетел из Австрии. Было много народу и очень весело, душевно!
– А кстати, как Вы считаете, все-таки существует такое понятие, как «русская душа»?
– Очень даже существует. Я, правда, сразу этого не заметил. Стояла холодная зима, все ходили неприветливые, от холода прятали носы в воротники. Были какие-то настороженные. А потом люди раскрылись. Мы подружились, нас часто приглашали в гости и всё, что было в доме, выставляли на стол.
– Тогда ведь были перебои с продуктами, со спиртным. Но, наверное, в Звездном было спецснабжение?
– Да, там работал специальный магазин, но все равно с питанием было трудно.
– А пить спиртное космонавтам можно? И что?
– Во время уикенда можно. А пили то, чем угощали. Мой командир Александр Волков, например, очень любит пиво, но его в то время тоже было трудно купить. Когда я вернулся из космоса, на Рождество сделал ребятам подарок – послал на корабль ящик с австрийскими продуктами и пивом «Гёссер».
– А чем питаются в космосе? Наверное, чем-то невкусным? По какому времени принимали еду? Вам разрешили взять на борт какие-то австрийские продукты?
– Завтракают, обедают и ужинают на станции все вместе, ориентируясь на московское время. Едят продукты из тюбиков, в основном сублимированные, пьют соки. С собой у меня было немного австрийской ветчины, кофе, конфет «Моцарткугель». Но вообще-то там, в космосе, совершенно не важно – вкусно или нет. Не до этого!
– А что-то из своих вещей Вы брали в космос?
– Маленький шарик – мой талисман и кассету с любимой музыкой – альбомом группы «Пинк Флойд» «Темная сторона Луны». Кстати, ребята мне включали музыку Штрауса – вальс «Голубой Дунай». Еще брал с собой конверты, чтобы погасить марки в космосе и послать родственникам и друзьям. Вместе со мной совершили полет несколько «символических» предметов: факсимиле Osterrichi-Urkunde и некоторых партитур Моцарта, флажки федеральных земель.
– Я где-то читала, что Ваше космическое обмундирование Австрия продала на аукционе. Очень странно – это же реликвия!
– Я сам хотел купить скафандр, в котором был в космосе, но мне это оказалось не по карману. Я слышал, что его продали на аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке за 50 тыс. долларов. Сейчас, может быть, этого не сделали бы.
– Как Вы себя чувствовали во время полета? Было страшно, трудно?
– Совершенно не страшно и физически не трудно, но, конечно, сложнее, чем я ожидал. Ведь невесомость – это огромная нагрузка на организм. И понять до полета, как космонавт на нее среагирует, невозможно. У меня, например, в первые два-три дня болела голова, прямо лопалась от жидкости, которая вся поднялась кверху.
– А сколько времени Вы провели в космосе?
– Со 2-го по 10-е октября – почти восемь суток. Но они промчались ужасно быстро. Мы летали в невесомости вокруг Земли и наблюдали ее 1/8-ую часть. Например, можно было одновременно видеть почти всю Европу. И впечатляло то, что границ-то там нет. Это люди их искусственно возвели. И вообще, оттуда очень заметно негативное влияние человека на природу: грязные бурые реки, которые впадают в океан и, разбавленные большим объемом воды, меняют свой цвет на голубой. В Бразилии во время нашего полета полыхал лес, а над Персидским заливом тоже стоял черный дым – горела нефть.
– Ваша супруга, наверное, волновалась?
– Еще бы! Во время моего старта ее отправили в больницу – начались родовые схватки. Ночью, когда мы отдыхали, она родила дочку – Карину, и утром это было первой информацией из Центра полетов.
– Может, стоило назвать девочку как-то по-космически – Звездой или Луной… Вас не по этому поводу быстрее других отправили на Землю?
– Нет, так было запланировано заранее. Три человека из экипажа отстыковались на ракете «Союз» и приземлились в казахской степи вблизи города Аркалыка.
– Вас быстро обнаружили?
– Да, нас вел вертолет, и оттуда сразу увидели, где мы приземлились.
– Посадка была мягкой?
– Это выражение не очень-то подходит. Удар был довольно сильный, но ничего страшного не произошло.
– Хотели бы побывать в космосе еще раз?
– Конечно!
– Как Вы среагировали, когда затопили станцию «Мир»?
– Хоть и были понятны объективные причины: проблемы с финансированием, изношенность (станцию планировали эксплуатировать 5 лет, а получилось – 15), но все равно было очень жалко. «Мир» был нашим домом.
– А у нас тоже есть свой «МИР» – так называется наша медиагруппа. Приходите к нам в гости. Поговорим о России. Вы сейчас там бываете?
– Да, не реже раза в год, и моя работа (я руковожу фирмой в Берндорфе, которая производит стальные ленты) связана с Россией.
– И как Вам Москва последних лет?
– Очень изменилась, причем в лучшую сторону. Единственное, что мне не нравится, – слишком много машин. Москва стала настоящей европейской столицей, ну, например, как Париж.
– А Вашим российским друзьям нравится Вена?
– Да, нравится, и они с удовольствием сюда приезжают. Когда на День космонавтики в Австрию привезли мой экипаж – Александра Волкова и Токтара Аубакирова – космонавта-исследователя из Казахстана, я был им очень-очень рад.
– Я была на этой встрече в Бадене и видела, с каким восторгом Вас встречала австрийская публика. Вы пока единственный австриец, который побывал в космосе. Вы прямо австрийский Гагарин!
– Ну что Вы! Я здесь так известен, потому что один. Гагарин – это герой мира, герой всего человечества. А я – номер двести какой-то.
Интервью взяла Ирина Мучкина
Об истории вопроса
В июле 1987 года, во время визита Председателя Совета министров СССР Н. И. Рыжкова в Австрию, он предложил отправить в космос ее представителя на советском космическом корабле. В октябре 1987-го в Москве состоялось первое заседание экспертных групп, которым предстояло обсудить условия этого космического полета.
5 апреля 1988 года австрийское федеральное правительство приняло решение об организации полета австрийца на советскую орбитальную станцию «Мир».
11 октября 1988 года в Москве Председатель Совета министров СССР Н. И. Рыжков и федеральный канцлер Австрии Франц Враницкий (Franz Vranitzky) подписали договор об осуществлении совместного космического полета (программа получила название AusroMir). Точная стоимость договора в разных источниках приводится по-разному – от 6,46 до 10 млн долларов США.
9 апреля 1988 года в австрийских газетах, по радио и телевидению было объявлено о начале отбора кандидатов на полет и о предъявляемых к ним требованиях. Всего было подано 220 заявлений, из них 20 – от женщин.
После анализа поступивших заявлений к первому этапу отбора (этап медико-психологических обследований), начавшемуся в мае 1989 года, были допущены 198 человек. Кандидаты должны были соответствовать медицинским, психологическим и физическим требованиям, установленным для военных летчиков (пилотов боевых реактивных самолетов). Но сами летчики были отстранены от дальнейшего участия в отборе.
После первого общемедицинского обследования в списке остались только 110 человек. В программу по отбору включались такие этапы, как изучение истории болезни кандидатов, их биографий, профессиональной подготовки, семейного положения и т. п. По результатам этих проверок список был сокращен до 70 человек.
Дальнейшая программа отбора включала в себя персональное собеседование с каждым из кандидатов, проверку их умения работать в коллективе и прохождение стандартных компьютерных тестов. С этим этапом успешно справились лишь 30 кандидатов. Следующая часть тестирования состояла из испытаний на центрифуге (с перегрузкой от 2 до 5 g) и 20-и минутных испытаний на вращающемся кресле (для проверки вестибулярного аппарата). Пройти ее смогли только 13 кандидатов.
Второй этап отбора – уже с участием делегации из десяти советских медиков – проходил в июне – июле 1989 года. По его окончании 10 июля 1989 года в списке претендентов остались семь человек.
15 сентября 1989 года все семь кандидатов вылетели в Москву для проведения последнего, заключительного этапа отбора. В течение трех недель они проходили обследования в Институте медико-биологических проблем Минздрава СССР.
6 октября 1989 года положительное заключение советских медиков получили пять человек. Дальнейший выбор двух кандидатов из этой пятерки сделала уже австрийская государственная комиссия. Ими стали Франц Фибёк (Franz Viehböck) и Клеменс Лоталлер (Clemens Lothaller).
С января 1990 года оба космонавта приступили к тренировкам в ЦПК им. Ю. А. Гагарина. А в мае 1991 года были сформированы два экипажа:
Первый экипаж в составе:
Волков А. А. – командир корабля и 10-й основной экспедиции,
Калери А. Ю. – бортинженер корабля и 10-й основной экспедиции,
Франц Фибёк – космонавт-исследователь, Австрия.
Второй экипаж в составе:
Викторенко А. С. – командир,
Авдеев С. В. – бортинженер,
Клеменс Лоталлер – космонавт-исследователь, Австрия.
Однако 10 июля 1991 года Государственная комиссия в целях экономии средств приняла решение совместить полеты по австрийской и казахской космическим программам. Вследствие этого экипажи были переформированы. 17 июля они приступили к тренировкам уже в новом составе. Франц Фибёк вошел в первый экипаж и, успешно совершив полет со 2 по 10 октября 1991 года, стал первым австрийцем, побывавшем в космосе.
