Становление такой сложной для понимания большинства людей науки, как квантовая механика, – это целиком и полностью заслуга австрийского физика-теоретика Эрвина Шрёдингера.
Эрвина Шрёдингера (12 августа 1887 – 4 января 1961) называли гением еще в первые годы его студенчества в Вене. Он – в ряду тех немногих физиков-теоретиков, которые в начале XX века совершили настоящую революцию в восприятии материи и Вселенной. Главное достижение Шрёдингера – волновая механика.
В 1927 году Планк освободил свое профессорское кресло в Берлинском университете, и Шрёдингер сменил его на этом месте. Тогда Берлинский университет был меккой для физиков-теоретиков всего мира. Там Шрёдингер сдружился с Альбертом Эйнштейном, который был его верным другом и сторонником.
Их дружба длилась десятилетия, хотя и с перерывами из-за бурных размолвок, и прервалась только за несколько лет до смерти Эйнштейна в 1955-м.
Однако не всё в Шрёдингере было достойно восхищения. Физику, который доказал свое бесстрашие подвигами в ходе сражений австрийской армии в великой войне, порой не хватало смелости и щепетильности в личной жизни.
В 1933 году, потрясенный бесчинствами нацистов, он (при посредничестве Фредерика Линдеманна) подыскал себе место в Оксфорде. Линдеманн многое сделал для создания Совета академической помощи, который помогал устроиться еврейским ученым, оставшимся в Германии без работы, но однажды инициатива Шрёдингера, который евреем не был, его удивила. Он требовал отдать место своего ассистента Артуру Марчу, в то время профессору в Инсбруке. Все это сумели устроить, обеспечив заодно Шрёдингеру позицию в Магдален-колледже.
Однако вскоре обнаружилась истинная причина происходящего – оказывается, Шрёдингер воспылал страстью к жене Марча. Когда Линдеманн, довольно чопорный холостяк, прослышал об этом, то был крайне возмущен: выходит, Шрёдингеру нужен был не ассистент, а его жена! «Нам следует избавиться от этого хама», – решительно заявил он коллегам. Ко всеобщему негодованию, Шрёдингер без сожалений оставил Оксфорд и его чопорных обитателей и уехал в свою родную Австрию, в Университет Граца. Вскоре последовал аншлюс – Австрию присоединили к Германии – и Шрёдингер, чьи политические взгляды ни для кого не были секретом, сделался персоной нон грата. И вот тут он и совершил самый постыдный поступок в своей жизни: написал открытое письмо руководству университета, в котором унизительно каялся во всех прежних ошибках, уверял, что воссоединение любимой страны с Германией вызывает в нем чувство восторга, и признавался в сладостном желании доверить свою жизнь фюреру. Письмо было напечатано во всех газетах.
Легко представить, как среагировали на него друзья Шрёдингера, например, Эйнштейн. Однако пользы Шрёдингеру оно не принесло (письму, очевидно, недоставало искренности): его лишили профессорского места и изгнали из университета.
Шрёдингер оказался в нелегком положении. И тут помощь пришла с неожиданной стороны. Имон де Валера, премьер-министр обретшей независимость Ирландии, вспомнив о своем юношеском увлечении математикой, теперь планировал основать в Дублине Институт фундаментальных исследований, а возглавить его пригласил Шрёдингера, к тому времени уже лауреата Нобелевской премии. Тот принял предложение и в 1939 году занял этот пост. И сам физик, и его семья были счастливы перебраться в Ирландию – кстати, там жизнелюб Шрёдингер имел не одну любовную интрижку и несколько лет прожил втроем с женой и со своей ирландской возлюбленной, которая даже родила ему ребенка. В те годы он опубликовал не так много физических работ, зато именно в Дублине написал книгу «Что такое жизнь», заставившую некоторых физиков сменить род занятий. И именно в Дублине он снова рассорился с Эйнштейном, с которым помирился незадолго до того.
Шрёдингера, как и Эйнштейна, долго не оставляла идея единой теории поля – расширенной теории относительности, которая описывала бы и гравитационные, и электромагнитные взаимодействия – поскольку он испытывал почти мистическую веру в целостность природы. Шрёдингер вступил в оживленную переписку с Эйнштейном и, сообщив тому про один математический трюк, которым особо гордился, был рад прочесть в ответном послании про себя, что он «лукавый негодяй».
Но тут Шрёдингер превзошел самого себя. Опьяненный собственными достижениями, он, уже мечтая о второй Нобелевской премии, в 1947 году представил статью со своими последними размышлениями на собрании Ирландской королевской академии. В зале присутствовал даже сам Имон де Валера.
Модель Шрёдингера основывалась на сформулированной им новой геометрии, примененной к релятивистскому пространству-времени; но в действительности все это оказалось весьма скромным уточнением теории, которую разрабатывали Альберт Эйнштейн и Артур Эддингтон и которая в итоге была признана первым ошибочной. Промах Шрёдингера получил широкую огласку. Газета Irish Press сообщала, что «двадцать человек видели и слышали, как история делается у них на глазах: переворот в физике случился в лекционном зале Ирландской королевской академии, где вчера выступил доктор Эрвин Шрёдингер… «Шрёдингер, – говорилось в статье, – растворился в снежном облаке на дороге, оседлав свой старенький велосипед прежде, чем ему успели задать уточняющие вопросы». Однако корреспондент смог встретиться с ним в его пригородном доме вблизи Дублина и там узнал, что открытие – невероятное обобщение, включающее теорию относительности Эйнштейна всего лишь как частный случай. Когда его спросили, уверен ли он в своих выводах, Шрёдингер отвечал: «Я убежден, что прав. Если же я ошибся, то буду выглядеть круглым дураком». К сожалению, так в итоге и вышло.
Новости о случившемся вскоре добрались до Соединенных Штатов, a New York Times разослал копии статьи Эйнштейну и другим ведущим ученым с просьбой прокомментировать ее. Эйнштейн высказался сдержанно, но его рецензия была разгромной. Радио и газеты распространили ее по всему миру вместе с замечанием Шрёдингера, кем он окажется, если будет неправ. Еще до того, как он познакомился с разгромным отзывом Эйнштейна на его статью, Шрёдингер отправил ему письмо с извинениями, где говорилось, что он вынужден раздувать значение своих исследований, чтобы улучшить положение (и в особенности – зарплату) в институте. Эйнштейн ответил ему резко, еще раз объяснив, почему он считает, что в его, Шрёдингеровой, теории нет ничего нового, и на этом переписка двух физиков прекратилась.
Еще сильней возмутил Эйнштейна отказ Шрёдингера от места в Дублине – это было явной с его стороны неблагодарностью. Эрвин вернулся на родину, в Австрию, и возглавил кафедру физики в Венском университете. В Вене он и умер, осыпанный всеми почестями, какие только в его стране (и в Германии) были вообще возможны. Среди его бумаг биограф обнаружил папку, озаглавленную Die Einstein Schweinerei – последнее слово непереводимо, но означает что-то вроде грязного, позорного дела.
По материалам сайта www.unnatural.ru
Подробный материал об Эрвине Шрёдингере читайте в №10/2010 НВЖ.
