В мае – июне в Вене прошли ежегодные ТВенские праздничные неделиТ – Wiener Festwochen, которые по престижности, пожалуй, можно сравнить с самым громким фестивалем Европы – Зальцбургским (Salzburger Festspiele). Венский фестиваль всегда хотел избавиться от сравнения с Зальцбургским и заявить о себе как о чем-то оригинальном. Эта конкуренция оказалась полезной, потому что Wiener Festwochen действительно оригинальны, так как пытаются охватить все: то, что кажется достойным, и то, что «модно» и о чем говорят. От гастролей дирижеров и звезд мировой музыкальной элиты до бурных молодежных вечеринок. Здесь вы видите театр, слышите про театр и читаете про театр, как будто ничего другого в мире нет. «Мир – театр, а Вена – лучшая театральная площадка мира», – считают венцы.
ТВенские праздничные неделиТ родились в 1951 году на той же волне послевоенного подъема, что и старейшие и самые престижные в Европе авиньонский и эдинбургский фестивали. Но если во Франции и Шотландии вокруг солидных главных программ постепенно разлилось море «народного фестиваля», в котором множество маленьких театриков, приехавших без всякого приглашения, заполняли своими представлениями все возможные залы и улицы старого города, то в Австрии этого не было. Wiener Festwochen остался фестивалем для серьезного и неторопливого зрителя, а не праздного уличного гуляки или торопыги, судорожно скачущего со спектакля на спектакль в стремлении увидеть побольше. И спектакли здесь идут не под каждой крышей, а лишь в самых престижных залах города.
Программа Wiener Festwochen разделяется на три основные части: музыкальную (музыкальный театр, классические концерты и несколько ультрасовременных проектов), программу зрелищных искусств (ее условно подразделяют на «литературную» и «экспериментальную») и фестивальный форум, задуманный как лаборатория для профессионалов театра, разрабатывающая каждый раз какую-то специальную тему.
Практически все спектакли, которые на Wiener Festwochen называют «экспериментальными формами», являются копродукцией с фестивалем. В наше время никто не занимается поисками, сидя в грязной каморке: новый театр требует больших затрат, ему нужны необычные пространства, сложный свет и современное техническое оснащение. Сейчас принято оставлять сцену почти пустой, создавая среду спектакля с помощью света, музыки, иногда видеопроекции. Актеру не за что спрятаться, и очищенная от быта и подробностей самая большая и тяжеловесная пьеса обнаруживает свое существо. При этом исполнитель почти всегда работает с небольшим количеством зрителей.
Гришковец
В прошлые годы известный российский режиссер и сценарист Евгений Гришковец показал венцам едва ли не все свои спектакли («Как я съел собаку», «Планета», «Дредноуты») и всегда считался любимцем Венского театрального фестиваля. Вена просто заболела Гришковцом. Его спектакли назывались в тройке лучших, журналисты буквально признавались ему в любви.
На спектакли Гришковца ходят не только наши соотечественники, но и аборигены. Российская способность задумываться над разной чепухой и делать из этого многозначительные выводы неплохо продается за границей. Большинству людей не нужна правда. Им нужна сказка, надежда на то, что где-то есть место, в котором все не так скучно. Вполне обычные русские на Западе все равно кажутся чуть-чуть чудаками. Там, где француз засмеется, англичанин состроит кислую мину, немец достанет калькулятор, а японец – фотоаппарат, русский задумается. Спектакли Гришковца, написанные на русском материале, стали абсолютно понятны Европе.
Гришковец создает чудо, сказку про русских. Про «хороших» русских.
ТДядя Отто боленУ
Ни одна из прежних работ Гришковца не вызывала в Вене такой бури восторгов, как скромный по нашим представлениям спектакль «Дядя Отто болен», который был показан в этом году. Дело в том, что Австрия отмечает семидесятилетие гражданской войны 1934 года. Венский театральный фестиваль посвятил этой малозаметной войне специальную программу под названием «Словарь молчания». Готовились все серьезно, но ни один из проектов программы не заслужил в Вене такого безусловного одобрения публики, как моноспектакль Евгения Гришковца «Дядя Отто болен».
Дядя Отто интересен Гришковцу прежде всего тем, что этого старого чудака никогда не существовало на свете. «Дядя Отто болен» – таким был пароль социал-демократов, который якобы должен был служить условным сигналом для начала всеобщей стачки. Лидеры пролетариата никакой забастовки не планировали, но кто-то напортачил с паролем и из-за эфемерного дяди Отто случилось то, что случилось.
Этот спектакль – не бог весть какое событие в творческой биографии Гришковца. Но именно по этой причине он лучше рассчитан, и в нем лучше видна театральная технология, используемая Гришковцом. Технология, собственно, совсем простая: приблизиться и удивиться, идти от общего к частному. К тому светлому шарфику, что выбивался из-под пальто убитого рабочего. К выкинутому билету на спектакль Венской оперы, отмененный по случаю стрельбы. К телефонистке, которая в тот день, наверное, сошла с ума, сто раз выслушав фразу про болезнь дяди Отто (сколько же у старика племянников в Вене!). К расстрелянным домам, которые, если вдуматься, жутко красиво выглядели в момент пожара…
30 мая 2004 года у актера и режиссера Евгения Гришковца в Калининграде родился сын, которого назвали Александром. Сразу после областного роддома счастливый отец взял с собой жену и малыша в Австрию на Венский театральный фестиваль.
ТКислородУ
Гастроли московского theatre.doc. Ди-джей, 2 актера и 10 заповедей.
Это сценическое творение – театральная исповедь или современный вариант проповеди. Публика переносится из сакральной ауры библейского представления в банальные проблемы современности. В поэтических строфах с рассказами из жизни русской провинции, о событиях 11 сентября и о впечатлениях от поездки в Аравию уличный жаргон смешан с библейским языком. Из основ коммунистической морали и этики, христианского учения и простого принципа, что для существования каждый человек нуждается в кислороде, режиссер развивает мир идей, в котором не прекращается поиск морали.
ТТерроризмУ
Гастроли MXATа – Московского Художественного Академического театра им. А. П. Чехова.
Режиссер Кирилл Серебренников показал день, полный неожиданностей. Командированный мужчина возвращается домой из-за угрозы взрыва в аэропорту. Дома он застает свою жену с любовником. Он уходит на работу, но там ему тоже никто не рад. Его секретарь выпускает свою агрессию вечером на своих же детей. А те, в свою очередь, следующим утром терроризируют учительницу в школе. Группа маленьких озлобленных людей вращается все быстрее в абсурдном хороводе своей ярости, замыкая порочный круг агрессии. Напрашивается удивительный вывод: взрывчатое вещество и заложники в руках экстремистов – это только одна из разновидностей терроризма. Как под увеличительным стеклом рассматривается влияние частного лица на динамичные законы развития индивидуальной агрессии в нашем сотрясаемом насилием обществе.
ТОдин день
из жизни Ивана ДенисовичаУ
Харьковский государственный академический украинский драматический театр имени Тараса Шевченко.
Авангардистский спектакль по мотивам повести Александра Солженицына ТОдин день из жизни Ивана ДенисовичаУ. Эту свободную театральную фантазию поставил молодой режиссер Андрей Жолдак, ученик Анатолия Васильева. Он почти отказывается от текста и показывает, как герой утрачивает человеческий облик, вытесняя собственные внутренние правила. Метафора всего этого хаоса – предупреждение обществу, которое грезит о рае и ищет дорогу в небо в аду.
Русские спектакли ТВенских праздничных недельУ здесь называют «стук с Востока», который австрийцы готовы слушать все чаще и чаще.
По материалам австрийской и
российской прессы
Лев Вернер
