Страны, втянутые в эту войну, вынуждены были организовывать лагеря для военнопленных. Тот, который возник на территории грёдигской общины, за четыре года превратился в один их самых крупных в Австро-Венгрии.
Причиной создания лагеря в Грёдиге послужило среди прочих его расположение – он находился достаточно далеко от восточного фронта, что практически исключало возможность побега заключенных. Его строительство было закончено в самом начале войны. Тогда еще никто не предполагал, что Италия также ввяжется в военные действия, и в грёдигском лагере содержалось лишь небольшое число итальянских пленных. Большинство же заключенных составляли русские и сербы. Поэтому местное население прозвало лагерь «русским», а лагерное кладбище и по сей день носит название «русское кладбище».
Проект так называемого лагеря №1 был закончен уже в ноябре-декабре 1914 года; строительные работы были поручены фирме «Хойбергер» из Талгау. Лагерь №1 первоначально состоял из 50 жилых бараков, рассчитанных на 300 пленников, в связи с чем отдельные здания достигали 100 метров в длину, в то время как помещения для надзирателей и изоляционные бараки для больных в большинстве своем не превышали длину в 40 метров. Такие размеры соблюдались и при дальнейшем лагерном строительстве. Также был построен крематорий, который так и не был введен в эксплуатацию, поскольку в скором времени рядом с лагерем было устроено кладбище.
Окруженный двухметровым забором из колючей проволоки, лагерь простирался от вокзала Грёдига до улицы Нидеральмерштрассе и небольшого холма Гоисхюгель. На территории лагеря содержалось порядка 600 сербских и русских офицеров, позже к ним добавили и итальянцев. Свидетель тех дней так описывает это место того периода, когда уже были сооружены дополнительные лагеря №2 и №3: «С горы Шпильберг или с дороги к Грёдигер Торл у горы Унтерберг можно было видеть широкие улицы лагеря, движущиеся по нему воловьи повозки и собачьи упряжки, а также большое число наблюдательных вышек. И особенно внушительным было освещение по ночам…»
Строительство лагеря №1 началось 2 января 1915 года, в нем принимали участие около 400 квалифицированных специалистов и рабочих, которыми руководил некто капитан Досталлер.
Строительные работы шли в таком быстром темпе, что уже 20 марта 1915 года эти силы были брошены на возведение лагеря №2, расположившегося северо-западнее канала Альмканал между Грёдигом и Драхенлохом. Он был предназначен для беглецов и эвакуированных; также здесь содержалось много евреев. Вслед за ним возник лагерь №3 – напротив Уберакерхофа и Нидеральма. Лагерь №3 для гражданских лиц был отделен от основного лагеря для военнопленных дорогой и двойным двухметровым забором из колючей проволоки. Общая сумма, которая была затрачена на строительство лагеря, составила 2,5 млн. крон!
Изначально в лагере №1 были задействованы 240 надзирателей, позже, после его расширения, их число возросло до 2200 человек. В лагере №1 нес службу австрийский батальон, в то время как в лагере №2 – венгерский, что в дальнейшем привело к большому числу конфликтов на национальной почве.
Вся область была подчинена армейскому управлению, и комендант жандармерии, существовавшей в Грёдиге с 1875 года, должен был ежедневно являться на совещания к коменданту лагеря. Позже здесь даже был открыт второй жандармский участок.
Первым ответственным за лагерь был генерал-майор Фицнер, затем его сменил на этом посту генерал-майор Урбан, его же преемником стал полковник Вайгельт.
Уже зимой 1914 – 1915 годов в Грёдиг прибыли первые военнопленные, которых до завершения строительства поселили в Гланегге, однако точных сведений об этом не сохранилось. Первый поезд с 2000 русских, которых разместили в лагере №1, прибыл на вокзал Грёдига 28 апреля 1915 года. При разгрузке и перемещении в лагерь были задействованы 27 жандармов.
Несколько позже от вокзала Грёдига был проложен буксирный железнодорожный путь до самого лагеря, и поезда стали приходить непосредственно на его территорию. Это, в первую очередь, облегчило доставку продуктов в лагерь, ведь, как следует из достоверных источников, порой здесь одновременно находилось 40000 человек, включая руководство и надзирателей. Более крупным был только лагерь Зигмундсхерберг (Нижняя Австрия), где содержалось до 70000 пленников и работало 3000 надзирателей. Правда, примерно 3500 пленных были задействованы на различных промышленных предприятиях и в крестьянских хозяйствах. Возвращались ли они ежедневно в лагерь или размещались где-то неподалеку от своих рабочих мест, точно установить не удалось.
Так или иначе: со временем лагерь превратился в город средней величины, даже находящуюся поблизости столицу федеральной земли населяли всего лишь 35000 жителей.
Территория, на которой размещался лагерь, была взята в аренду у местных крестьян, естественно, в принудительном порядке. Ее общая площадь составляла 598000 м2. Один из источников свидетельствует, что в лагере №1 имелось 103 одиночных барака, в лагере №2 – 97, в лагере №3 – 90. Над деревянными постройками возвышались высокие наблюдательные башни.
Кроме того, лагерь был хорошо продуман и в санитарном плане. С одной стороны, из гуманитарных соображений, в чем обязались воинствующие державы, согласно заключенным друг с другом соглашениям, но и в не меньшей степени по причине опасности возникновения эпидемий в местах массового скопления людей. Поэтому здесь имелись и собственная канализация, и налаженное снабжение питьевой водой с горы Унтерберг, и больница с современной операционной, и большая прачечная, и хлебопекарня, в которой ежедневно выпекалось до 30000 булок хлеба, и скотобойня, и банное помещение, рассчитанное на 2000 человек. Также работали собственный почтамт и телеграф. Именно по этой причине на первых порах уровень смертности в лагере был невысок. Однако с расширением военных действий продовольственное снабжение значительно ухудшилось, в лагере периодически возникали различные инфекционные заболевания, такие как оспа, холера и тиф, которые в отдельные дни уносили в могилу по 30 – 40 человек. К нехватке продуктов питания добавилась и нехватка горючего.
Все три лагеря очень быстро заполнились. Например, 3 июля 1915 года сюда были доставлены 600 сербских офицеров, а тремя днями позже – 2000 еврейских беженцев и т.д. Так что уже в июле 1915 года лагерь №1 насчитывал 15000 пленных, а лагерь №2 – 8000. Все беженцы были переселены в лагерь №3 сразу же по завершении его строительства.
Поведение пленных, прежде всего русских, австрийские надзиратели в целом оценивали как удовлетворительное. Пожилые люди вспоминали, что когда, например, русских вели на какие-то работы за пределами лагеря, они крестились, а также снимали головные уборы при виде церквей. Попытки побега были крайне редки, да и дисциплина в лагере была хорошей. Чтобы разгрузить местные суды, на территории лагеря был даже учрежден свой лагерный суд, разбиравший дела по мелким нарушениям.
Однако очень неприятные вещи начали происходить после того, как было принято решение выбрать среди беглецов «доверенных лиц» – с целью разгрузить руководство лагеря. Некоторые из них, как это часто бывает, пользовались своим положением и обманывали и обворовывали своих же собратьев по несчастью.
По-настоящему опасный инцидент произошел за полгода до окончания войны – 1 апреля 1918 года, когда по причине недовольства «доверенным лицом» возник настоящий бунт, в котором участвовало 3000 заключенных из лагеря беженцев. Впрочем, после признания виновного восстание, грозившее выйти из-под контроля, закончилось без кровопролития, и военного вмешательства не потребовалось.
Так как большая часть зданий была построена из дерева, крайне велика была вероятность возникновения пожара, поэтому лагерю потребовалась собственная пожарная служба. И в этом плане был очень опасный момент: в новогоднюю ночь 1916 года, когда большая часть руководства отмечала праздник в городе, в кухонном бараке в лагере №3 начался пожар. Погода была ветреная, и пламя быстро перекинулось бы на остальные бараки, однако надзиратели не потеряли присутствия духа, действовали слаженно, и благодаря их усилиям трагедии удалось избежать.
Таким образом проходила жизнь заключенных лагеря, тянулись месяцы и годы, наполненные тоской по родине, переживаниями, надеждами и ожиданием скорого окончания войны. Голод и смерть были постоянными спутниками пленных. Вероятно, как раз по этой причине многие заключенные старались чем-то заниматься, чтобы психически хоть как-то справиться со сложившейся ситуацией. Они усердно играли в театре, для чего был отведен специальный зал. Русские, которые вообще считались очень талантливыми в этой области, организовывали хоры. Имелись духовой и балалаечный оркестры, а также большая библиотека с читальным залом. Для представителей различных религиозных конфессий были построены соответствующие церкви и молельни: католическая, протестантская и православная церкви, синагога и молельня для мусульман. А так как многие беженцы прибывали с детьми, то и школы – русская, украинская и еврейская.
Русские пленные были талантливы и в резьбе по дереву. Из куска древесины при помощи самых примитивных инструментов они делали очень красивые и оригинальные вещи: столовые приборы, всяческие игрушки и т.д. У некоторых местных жителей и по сей день может храниться та или иная поделка русских пленных, так как, несмотря на строгую изоляцию от внешнего мира, местное население и заключенные умудрялись тайно совершать некоторые бартерные сделки.
После октябрьской революции в 1917 году и сепаратного мира, который был заключен с Россией, в феврале 1918 года лагерь покинул первый поезд с русскими пленными. В результате чего освободилось 15 помещений, в которые селили местных жителей, ищущих жилье, и бездомных. Другая часть лагеря использовалась в качестве армейских складов, где хранилась колючая проволока и т.п.
Осенью 1918 года стало понятно, что близится окончание войны, а с ним и конец монархии. Крушение на фронтах, развал армии… Поток австрийских солдат ринулся в родные земли. 21 октября 1918 года в Грёдиг прибыл первый состав с 1000 солдат и 200 офицерами, за ним последовали и другие.
5 ноября 1918 года началось освобождение военнопленных и их отправка домой. 15 января 1919 года лагеря №1 и №2 были ликвидированы. А империя тем временем превратилась в республику.
Здания лагеря хотя и находились в ужасном состоянии, но при царившей в те времена повсеместной нехватке строительных материалов их снос и продажа могли принести немалые деньги. Министерство внутренних дел и заботы о беженцах продало комплекс Нидеральм вместе со всеми материалами и запасами Венской строительной компании, которая утверждала, что преследует общественно полезную цель – возведение небольших жилых комплексов.
В 1921 году один из бывших бараков лагеря был установлен в Фюрстенбрунне, в нем открыли школу. Первая сцена, на которой в рамках Зальцбургского фестиваля (1920 год) был показан «Каждый человек», была сооружена из бывшего лагерного барака, как и спортзал в Морцге.
Бывшим землевладельцам была возвращена их собственность, правда, вместе с фундаментами зданий, и потребовались долгие годы, прежде чем эта земля снова превратилась в плодородную.
На месте лагеря №2 из оставшегося материала были сооружены новые бараки со спортивными площадками. В 1924 – 1927 годах здесь размещалось общежитие для учащихся, в котором преимущественно проживала молодежь из Вены. С 1938 года здесь располагалась школа руководителей гитлерюгенда, до тех пор, пока во время Второй мировой войны этим зданиям по трагическому стечению обстоятельств не вернули их первоначальное назначение: сюда заселяли беженцев с юго-востока, преимущественно из Баната, и именовали эти места не иначе как «швабский лагерь». Но и это на сегодняшний день мало кто помнит. После 1945 года исчезли и последние бараки, сейчас территория застроена и носит название «Ной-Аниф».
Сохранилось только кладбище лагеря. Надпись у его входа гласит: «Здесь в 1914 – 1918 годах были погребены 891 русский военнопленный, 24 серба, 156 итальянцев, 19 немцев и 926 русских интервентов».
Если суммировать число захороненных, то в итоге получается 2016 человек. Это число скорее всего сильно занижено, хотя бы потому, что во время Второй мировой войны здесь были похоронены еще 72 пленных: 13 югославов, 14 французов, 1 американец и 44 русских.
На протяжении сорока лет, с 1924 по 1964 год за кладбищем безвозмездно ухаживала Анна Экшлагер, за что она была награждена Большим Серебряным крестом «За заслуги перед Австрийской Республикой». Она скончалась в возрасте 89 лет в 1986 году. Анна Экшлагер знала много интересных подробностей, например, что первое погребение на кладбище состоялось в Пасхальный понедельник 1915 года, что среди похороненных есть мужчина, доживший до 111 лет, и женщина, достигшая 106 лет.
Крайне странно следующее. Здешнее кладбище было заложено архитектором Берчем из Зальцбурга-Ноннталя и предпринимателем Валендером из Максглана. И оба эти господина вели точные записи о местных захоронениях. Анна Экшлагер владела информацией, что на кладбище похоронено 17000 человек, однако, судя по записям этих двух господ, которые видела и Анна, их число достигает 23000. Даже если документы, свидетельствующие об этом, не дошли до наших дней и эти цифры по ошибке завышены, нельзя забывать о том, что во время эпидемий, которые здесь периодически свирепствовали, умерших хоронили в братских могилах. Госпожа Экшлагер рассказывала, что в каждой такой могиле погребено по 16 человек.
Кроме того, по вопросу о действительном числе умерших в трех лагерях имеется свидетельство очевидца. Иоганн Грассл из Ст.-Леонарда записал историю своей матери, которая не раз рассказывала ему о жизни в лагере:
«Моя мать прибыла в Нидеральм в 1915 году из Альтоттинга; в одном из так называемых «синих бараков» (для обслуживающего персонала) ей выделили временную квартиру.
Она работала в лагере №3 (Нидеральм) в бараках для больных заключенных и находилась там вплоть до роспуска лагеря, причем в квартирах для служащих персонал проживал еще какое-то время даже после освобождения заключенных. Так как ее деятельность была непосредственно связана с больными, она имела более-менее точное представление о смертности, особенно среди беженцев, и подчеркивала, что в последний год число умерших было так велико, что их невозможно было сосчитать. Трупы просто заворачивали в простыни, с помощью тележек выгружали в широкие могилы без земляных перегородок и тут же заливали известью. Таковы свидетельства моей матери, причем она вообще предполагала, что точных записей захоронений никогда никто не вел. Также она рассказывала, что изоляционные бараки, особенно в лагере №3, к концу войны были крайне переполнены и уже не могли принимать больных, поэтому множество заразных заболеваний начало быстро распространяться по жилым баракам. Во многих случаях врачи уже ничем не могли помочь больным. А помимо этого, не хватало самых необходимых медикаментов.
В итоге мать пришла к выводу, что число умерших, которое приводила госпожа Экшлагер (17000 человек), скорее соответствует действительности, нежели запись при входе на кладбище».
С тех пор прошло 90 лет, уже нет в живых и тех, кто на протяжении долгих лет в дальних странах ждал возвращения своих родных и близких. Местные жители тоже уже почти позабыли о лагере для военнопленных Грёдиг. И, может быть, лишь какой-нибудь любитель истории своего края забредает в эти тихие места. А вокруг возведены дома, и кипит жизнь.
Однако тот, кто все-таки решится пройти вдоль могильных рядов и попытается разобрать надписи на плитах, которые практически полностью стерло безжалостное время, он не сможет не задуматься о судьбах такого числа людей, закончивших свою жизнь здесь, вдали от родины.
Информация из архива федеральной земли Зальцбург предоставлена Надеждой Зальпиус
