Интервью с руководителем росзарубежцентра Э. Митрофановой

Так уж получилось, что за последний год, то время, когда Элеонора Валентиновна Митрофанова занимала пост первого заместителя российского министра иностранных дел, мне довелось встречаться с ней не один раз. Мы обсуждали тему зарубежных соотечественников, она читала наши журналы, но вот до интервью все как-то руки не доходили.
21 августа Элеонору Митрофанову назначили руководителем Росзарубежцентра, организации, которая имеет непосредственное отношение ко всем нам, живущим за рубежом. Поэтому интервью стало просто необходимым. – Немного о Росзарубежцентре.
– Все началось в 1925 году с ВОКСа – Всесоюзного общества культурных связей с зарубежными странами. Потом появился СОД – Советское общество дружбы. Это все одна цепь. В следующем году у нас будет юбилей – этой системе исполнится 80 лет. Конечно, изменились и условия работы, и задачи. В свое время эта организация формировалась как элемент народной дипломатии, что особенно было важно в условиях изоляции Советского Союза. Это был оплот в международных делах. Какие великие люди из разных стран к нам приезжали! Даже в тот момент, когда прерывались дипломатические связи, например, с Китаем, никогда не прерывалась связь с этой страной по линии Общества Дружбы.
Понятно, что работа Домов Дружбы была идеологически направленной, и многие воспринимали их как пропагандистский рупор. Ну и правильно – так и было. Тогда все было идеологизированным. Сегодня мы видим свою основную задачу в работе с гражданским обществом, неправительственными организациями. Это прежде всего продвижение русского языка, поддержание связи с соотечественниками. Сейчас мы подали все документы на получение статуса Федерального агентства. Я думаю, что все должно состояться, потому что координация работы с соотечественниками осталась за МИДом, а структура по существу разрушена. Уверена, что со временем все поправится, но, на мой взгляд, это была большая ошибка.
– Вам не кажется, что наши соотечественники за границей сильно разобщены?
– Мой подход ко всей этой проблеме больше культурологический. В СНГ столько проблем – это и понятно: там граница уехала от людей, а не люди выехали из страны. Наша главная задача – собирание русского мира, как сейчас говорят. Ведь мы огромная часть цивилизации, даже не по количеству, а по влиянию. Культура, которая повлияла вообще на всю цивилизацию. Не зря русский язык является языком ООН. Собирание культурных анклавов русскоговорящих во всех странах – это наша актуальнейшая задача, чтобы дети и внуки могли спокойно изучать русский язык, приобщаться к родной культуре. Сейчас мы ищем новые, современные формы этого приобщения, потому что дети все сидят в Интернете, играют в компьютерные игры. Конечно, пропаганда научно-технических достижений – это тоже наше дело. А показать нам есть что: новые изобретения. Одним из приоритетных направлений нашей работы должны стать презентации возможностей российских регионов. Через наши культурные центры, которые имеют большие связи в зарубежных странах. Это должно быть представление о регионе в целом: и его экономические возможности, и культурный пласт.
– Не мешают ли в работе Домов отголоски Советского Союза?
– Скорее, это отголоски восприятия, особенно той публики, которая уже в возрасте и помнит эти Дома такими, какими они были раньше.
– Мне кажется, наоборот, более настороженно к ним относится молодежь. Там чувствуется какой-то налет прошлого. Порой работники ходят с каменными лицами…
– Я понимаю, о чем вы говорите, у меня такое же впечатление. Налет «совковости» даже при современных прекрасных интерьерах. Да, я это вижу.
– А нет такой мысли: провести эксперимент – может быть, сдать один из Домов в аренду или какую-то его часть, чтобы не держать сотрудников на ставках.
– Да, какой-то эксперимент проводить надо. К сожалению, финансовая сторона вопроса существования этих центров такова, что они получают от государства только половину своего содержания – они должны зарабатывать и иногда это делается неразумно. Пытаются зарабатывать на всем, чтобы оплатить содержание Дома. Но есть вещи, на которых зарабатывать нельзя.
– Мы тут проводили вечера для соотечественников в нашем Центре – продали билеты, а деньги отдали за аренду и обслуживание, а люди не понимают – они считают, что на них заработали.
– Многим это не нравится – я по Франции помню. Это плохо, что Центры в последние годы вынуждены выживать. У нас во всех странах все по-разному регулируется. Во Франции, например, даже можно иметь ресторанчик. В Бельгии же ничего нельзя. Потом здания все-таки старые – их надо содержать, ремонтировать.
– Как вы отнесетесь к тому, если кто-то сделает альтернативный центр для соотечественников?
– Я к этому отнесусь хорошо, мне кажется: чем больше будет таких мест, тем лучше, тем более что в каких-то странах они уже есть. Почему бы нет? Государство все охватить не может. И вот в таких делах могут помочь наши Культурные центры: советом, делом, площадкой.
– Какие у вас рабочие планы на ближайшее время?
– Я в Росзарубежцентре только три недели. Но мы уже очень много сделали – заканчиваем концепцию работы, готовим презентационный материал для наших регионов, чтобы они лучше представляли, что мы им можем предложить.
Следующий год безусловно будет посвящен шестидесятилетию Победы и восьмидесятилетию самой организации. Думаем подготовить на диске фотоальбом. Ведь там уникальные люди были!
– А не сложно работать после Терешковой? Все-таки ее имя известно во всем мире.
– Она действительно человек-легенда, и я ее безмерно уважаю. Помню, она в Германию приезжала, так народ просто рванул к ней. Она узнаваема, она молодец. Но трудностей я, пожалуй, не испытываю.
– Ну, чтобы о вас люди тоже узнали побольше, расскажите о себе.
– Я родилась в голодные годы в Сталинграде, в семье служащих. У меня такая интеллигентная семья: папа ученый-экономист, мама по специальности – преподаватель русского языка. Потом папу пригласили в Москву – он был ученым секретарем одного научного института. Я все время была между родителями, бабушкой и детским садом. В детстве много занималась музыкой. Закончила экономический факультет МГИМО.
– В те времена поступить туда было не так-то просто.
– Я была отличницей. После института немного поработала во Внешторге и ушла в аспирантуру. Потом 17 лет занималась международным морским правом и судоходной политикой. Когда в 1989 году началась перестройка, я ушла на вольные хлеба. Мы создали частную компанию под названием ТЭколексУ («Эко» – как экономика и «лекс» – закон). Она занималась юридическим консультированием в экономических вопросах. Так вот, приехав в Вену и гуляя по центральной пешеходной улице, я вдруг увидела вывеску с таким же названием, но на немецком языке. Значит в Австрии в смысле названия у кого-то аналогично работала голова.
Интересные это были годы – я обслуживала крупные иностранные компании и наши первые нефтяные компании. В 1993 году я, устав от этого тяжелого бизнеса, ушла в Думу депутатом от партии ЛДПР. Вошла в валютный комитет и занималась тем, что я умею. Но я люблю видеть результаты собственного труда, поэтому, когда создавалась Счетная палата, я попросила Жириновского дать мне туда рекомендацию. Тогда еще никто не понимал, что это такое и зачем она нужна.
Последние 10 лет все время так получается, что я прихожу на что-то новое. В 1993 году в Думе сидеть было негде, стоять тоже, был уродский зал заседаний – не было ничего, даже регламента. Только все ТустаканилосьУ, ушла в Счетную палату. Там тоже ни кола ни двора, посадили нас в разных концах города. Я занималась банками и международными долгами. Эта область вообще была не разработана, надо было изучать международные методики, посылать людей в банки… Там выборная должность на 6 лет, можно было бы и дальше работать, но как-то неинтересно стало – все отработали, все сделали. Уехала в ЮНЕСКО замом Генерального директора, думала, что там немного полегче будет – все-таки структурированная международная организация. А там тоже административная реформа, и ответственность за эту реформу легла, естественно, на заместителя по административно-финансовым вопросам. Надо было вводить новую автоматизированную финансовую систему, новые правила закупок, проводить кампанию ТНефть в обмен на продовольствиеУ.
– Кстати, какие иностранные языки вы знаете?
– В МГИМО я изучала испанский и английский, французский учила, когда работала во Франции.
– Как получилось, что вы попали в МИД, и сразу на такую высокую должность?
– Игорь Сергеевич Иванов, бывший тогда министром иностранных дел, продумал систему гуманитарного блока в министерстве, который включал работу с зарубежными соотечественниками, культуру, образование, науку и ЮНЕСКО. Он долго думал, кого пригласить возглавить это направление, считал, что там должна быть женщина, которая в какой-то мере изменит лицо МИДа. Я тогда приехала на Новый год к семье, зашла к нему, он на меня посмотрел и сказал: ТЕсли деньги у тебя не на первом месте, я тебе сделаю предложениеУ. Я подумала и сказала, что вернусь в Россию. Прошел год, и мы много сделали. О нас услышали, ведь не все знали про помощь соотечественникам. Конечно, мы в основном сконцентрировали ее на СНГ и Балтии. Вроде бы все поняли, что с такими проблемами можно стучаться в наше окно. Но была проведена административная реформа, сокращено количество департаментов МИДа, в частности был расформирован и наш. Однако я рассчитываю на то, что уже к новому году будет создано Федеральное агентство. Заниматься наукой и образованием можно, имея организацию любой юридической формы, а вот работать с соотечественниками, по нашему закону, имеет право только орган федеральной власти. Я имею в виду использование финансовых средств из государственного бюджета.
– Не самое хорошее для вас время.
– Я никогда себя не чувствовала зависимой и никогда не боялась остаться безработной или без средств к существованию. У меня хорошие друзья, у меня очень хорошая семья – я не пропаду!
– Расскажите о вашей семье.
– У нас с мужем четверо детей: раздельные и общие. Старшему уже 34 года, дочери 30 лет, второму сыну 24 года, самому маленькому – 6 лет. А еще есть пятеро внуков. Муж практически всю жизнь был на госслужбе – до 1991 года занимался международными связями в Министерстве электроники, был членом коллегии Министерства. Потом тоже ушел на вольные хлеба и сейчас занимается консультированием крупных западных компаний в вопросах инвестиций. Старший сын – вице-президент Российской ассоциации страховщиков, достаточно успешно занимается бизнесом. Дочка работает в банке. А вот средний сын – скульптор, и как зарабатывать на этом деле деньги – мы пока не знаем. Маленький растет очень умным, сейчас занимается шахматами, теннисом и плаванием.
Интервью взяла Ирина Мучкина