Я впервые пишу для «Нового Венского», пишу по велению сердца. Не потому что хочется сказать: я есть, но потому что хочется закричать: люди, вы есть!
Теплым мартовским вечером, по приглашению Всеавстрийской ассоциации российских соотечественников, я впервые пришла в Российский институт культуры, что на Брамсплатц в городе Вене. Легко отыскала дорогу, словно кто-то за руку вел, как маленькую. Тяжелая дверь отворилась, намекая на высоту потолков и величие здания. Миловидная дежурная предложила снять пальто и плавным движением руки показала в направлении лестницы, что вела наверх. Все это трехминутное действо сопровождалось радушием и гостеприимством. Я почувствовала себя лучше, чем прежде, и вприпрыжку понеслась по ступенькам, мгновенно наткнувшись на Ирину Николаевну Мучкину – главного редактора журнала и президента Всеавстрийской ассоциации российских соотечественников. Она, стоя на лестничной площадке, беседовала со знакомой мне Светланой Гибхарт – преподавателем музыки.
Так бывает в детстве, когда, зайдя во Дворец пионеров или в школу, всюду встречаешь любимых учителей и наставников. Мне стало весело и захотелось озорной девчонкой съехать вниз по перилам, не думая о том, что скажут люди. Доложу вам по секрету, немного позже я это сделала.
Ирина Николаевна поприветствовала меня так, как если бы ждала в гости меня одну. Я почувствовала себя важной и значительной персоной, а она так здоровалась со всеми гостями, не жалея тепла души и огня глаз под блондинистой челкой. И люди радовались встрече с этой неутомимой женщиной, обладающей мощью ракеты и чутьем оператора, готового дать старт другим.
Она умчалась куда-то, оставив нас вдвоем со Светланой. Как приятно, придя в незнакомое место, увидеться с теми, с кем уже приходилось встречаться раньше! Обменявшись новостями, мы поспешили в зал, где начинался концерт русской песни и где нам предстояло узнать новые имена талантливых соотечественников.
Перед концертом И. Н. Мучкина рассказала присутствующим о том, как побывала на заседании Коорди-национного совета в Москве, о планах правительства РФ по работе с нами, соотечественниками, живущими за рубежом, и о работе и планах нашей Ассоциации. Я разглядывала зал. Народу было довольно много: господа и дамы преклонного возраста, чьи костюмы и прически напоминали о премьерах в Большом, пригладившая вихры молодежь и нарядные дети.
Сцена в зале напоминала о Дворцах культуры и Домах офицеров, где прошла моя юность: первые «танцы», первая любовь…
В первом ряду сидит знакомая старушка в роскошном головном уборе, моя землячка-дальневосточница; замечаю Иру Рабл, которая будет угощать гостей чудесным вином из собственного винодельческого хозяйства; рядом со мной – одетая по последней моде девчонка лет двенадцати, с бантиками в косичках – прямо из нашего детства. Гаснет свет, и на сцену выходит волшебница, «хозяйка медной горы» из сказок Бажова – Нина Пеннер, народная артистка России, не так давно переехавшая в Вену из Лейпцига. Когда-то пела в России вместе с Надеждой Кадышевой, теперь поет в столице Австрии для нас. Ну чем не сказка?
И потекла серебряным ручьем русская песня. Народная, задушевная: о том, где по пояс трава луговая и березы роняют золотую листву; где венчают головы влюбленных венки из полевых цветов; где гадание на ромашке правдивее всех гороскопов; где мчится тройка белогривых коней и летит из-под копыт искристый снег; где рисует Матушка-Зима морозные узоры вологодских кружев на окошках и где помнят нас, сынов и дочерей земли русской…
Артистка поет и поет, меняя наряды: красный на синий, синий на зеленый; а мне кажется, это на смену лету приходит зима, а за нею весна; а мы все – бумажные кораблики в волнах Дуная, которые наконец-то причалили к островку родному, где хорошо вместе и не одиноко.
Статная, с высоко поднятой головой Нина протягивает руки к людям – то в мольбе, то в удали, и зал поет вместе с ней. Пою и я, изредка умолкая, прислушиваясь к голосам. И тогда в импровизированном хоре слышится мне голос отца, полковника в отставке, «крылатого моряка». В молодые годы папа был военным летчиком, а затем начальником политотдела военного гарнизона на Дальнем Востоке. Он-то и привил мне любовь к фольклору. И до сих пор он поет в Ялте в народном хоре «Червона калина».
Потом на сцене появляются супруги Казанцевы, строители по профессии и барды по призванию. Сами пишут музыку и тексты песен, поют проникновенным дуэтом. Наваждением слышится в их музыке звон колоколов русских церквей, чудится запах пасхальных куличей и медовых пряников. Песни их – серьезные и трогательные одновременно, до мурашек по телу, до кома в горле. Смахивая слезу с улыбки, отыскиваю в сумке блокнот, чтобы записать строки из песен – давно забытые слова, которые теперь можно отыскать разве что в словаре синонимов.
Господи, с чем сравнить все это? Разве что с отпущением грехов, молитвой или Великим постом перед Пасхой? Не хватает слов, не хватает метафор, чтобы описать силу и величие русской песни, прекраснодушие исполнителей. Низкий поклон вам, творящие чудо! Зал сопереживает, многие плачут украдкой, моя соседка слева сложила руки как для молитвы. Я не решаюсь фотографировать, хотя знаю, что потом буду жалеть.
Появляется новый исполнитель, но новым он оказывается только для меня: его здесь хорошо знают и любят. Это маэстро Анатолий Ольшанский, гитарист-виртуоз. В его руках происходит превращение гитары то в скрипку, то в аккордеон, а порой слышна балалайка в три струны. Потрясающе, зрелищно! Моноспектакль, где слова заменяет музыка, извлекаемая уверенной рукой из семи гитарных струн. Я решаю загадать желание, и если оно сбудется…
Желание сбылось: цыганские мотивы. Сплясать «Цыганочку» я не решилась, но не скрою, очень хотелось. И не одной только мне: сидящие впереди женщины прихлопывали в ладоши и поводили плечами, отбивая каблуками такт.
Оставив гостей в приподнятом настроении, закончился концерт. Всех пригласили отведать угощения. На красиво сервированных столах нас ожидала водочка, вино из подвалов семьи Рабл, бутерброды и… роскошные торты: «Пражский», «Медовый», принесенные Светланой Нойгебауер из собственной венской кондитерской.
Мне не хотелось бутербродов, а вот торт… Такие пекла моя мама, да и, как выяснилось, не только моя. Вкус сладостей, тающих во рту, напомнил всем о доме, о Дне рождения, о Новом годе. Как хорошо заканчивался этот необыкновенный вечер русской культуры в столице Австрии! Я больше не ощущала себя бумажным корабликом. Я нашла берег, где меня ждут. Ждут всех нас, оказавшихся по воле судьбы так далеко от Родины, но не вдалеке от друзей. Друзья рядом, лишь протяни руку, а в ответ – рука, протянутая тебе.
Виктор Клыков, поэт и председатель литературного клуба, до хруста сжимал мои руки, а я читала стихи едва знакомому человеку и не боялась критики. Виктор представил меня супруге, приятной женщине, увлекающейся народными песнями, и пригласил на ближайшее заседание клуба. Татарский разрез глаз и высокие скулы Клыкова напоминали мои собственные. Стихи же его были по мастерству намного выше моих, что радовало: я чувствовала необходимость в наставнике. Пообещала прийти в клуб.
Нину Пеннер обступили свежеиспеченные поклонники, и, сияя утренней звездою, она что-то рассказывала. Выбрав момент, когда певица осталась одна, я подошла и поблагодарила за чудесное пение. И снова до хруста, в едином порыве сжаты руки, трогательные объятия, искреннее восхищение.
Я пыталась отыскать Ирину Николаевну Мучкину. Хотелось поблагодарить за приглашение. Она переходила от одной группы людей к другой, мне случайно довелось услышать обрывок разговора: кто-то спрашивал, где найти хорошую няню для детей; получив профессиональный совет, мужчина удалился, довольный. А я поняла: что бы ни случилось, я всегда смогу ее спросить, как мне поступить, и не надо звонить маме или сестре в Москву.
Мы делились с Ириной Николаевной впечатлениями о концерте, к разговору присоединился импозантный господин в хорошо сшитом костюме. Я подумала: дипломат или министр. Редко ошибаюсь. Это был Николай Хлебников, ответственный работник МАГАТЭ, который прямо со службы приехал посмотреть на народное творчество. Он оказался приятным собеседником, мы обменялись визитными карточками, и, сообщая ему, что снимаю рекламу игристого вина «Романов-классическое», я неосторожным движением опрокинула бокал белого вина на скатерть. Пара капель попала на Хлебникова. Как истинный дипломат он сделал вид, что ничего не заметил, и мне не пришлось краснеть.
Уходя домой, я уносила хорошее настроение, улыбки новых друзей, стихи, фотоаппарат на дне сумки. Перед сном просмотрела снимки. Самым лучшим оказался снимок публики в зале: лица, открытые навстречу песне, открытые навстречу друг другу.
Ангелина Прунч
Теплым мартовским вечером, по приглашению Всеавстрийской ассоциации российских соотечественников, я впервые пришла в Российский институт культуры, что на Брамсплатц в городе Вене. Легко отыскала дорогу, словно кто-то за руку вел, как маленькую. Тяжелая дверь отворилась, намекая на высоту потолков и величие здания. Миловидная дежурная предложила снять пальто и плавным движением руки показала в направлении лестницы, что вела наверх. Все это трехминутное действо сопровождалось радушием и гостеприимством. Я почувствовала себя лучше, чем прежде, и вприпрыжку понеслась по ступенькам, мгновенно наткнувшись на Ирину Николаевну Мучкину – главного редактора журнала и президента Всеавстрийской ассоциации российских соотечественников. Она, стоя на лестничной площадке, беседовала со знакомой мне Светланой Гибхарт – преподавателем музыки.
Так бывает в детстве, когда, зайдя во Дворец пионеров или в школу, всюду встречаешь любимых учителей и наставников. Мне стало весело и захотелось озорной девчонкой съехать вниз по перилам, не думая о том, что скажут люди. Доложу вам по секрету, немного позже я это сделала.
Ирина Николаевна поприветствовала меня так, как если бы ждала в гости меня одну. Я почувствовала себя важной и значительной персоной, а она так здоровалась со всеми гостями, не жалея тепла души и огня глаз под блондинистой челкой. И люди радовались встрече с этой неутомимой женщиной, обладающей мощью ракеты и чутьем оператора, готового дать старт другим.
Она умчалась куда-то, оставив нас вдвоем со Светланой. Как приятно, придя в незнакомое место, увидеться с теми, с кем уже приходилось встречаться раньше! Обменявшись новостями, мы поспешили в зал, где начинался концерт русской песни и где нам предстояло узнать новые имена талантливых соотечественников.
Перед концертом И. Н. Мучкина рассказала присутствующим о том, как побывала на заседании Коорди-национного совета в Москве, о планах правительства РФ по работе с нами, соотечественниками, живущими за рубежом, и о работе и планах нашей Ассоциации. Я разглядывала зал. Народу было довольно много: господа и дамы преклонного возраста, чьи костюмы и прически напоминали о премьерах в Большом, пригладившая вихры молодежь и нарядные дети.
Сцена в зале напоминала о Дворцах культуры и Домах офицеров, где прошла моя юность: первые «танцы», первая любовь…
В первом ряду сидит знакомая старушка в роскошном головном уборе, моя землячка-дальневосточница; замечаю Иру Рабл, которая будет угощать гостей чудесным вином из собственного винодельческого хозяйства; рядом со мной – одетая по последней моде девчонка лет двенадцати, с бантиками в косичках – прямо из нашего детства. Гаснет свет, и на сцену выходит волшебница, «хозяйка медной горы» из сказок Бажова – Нина Пеннер, народная артистка России, не так давно переехавшая в Вену из Лейпцига. Когда-то пела в России вместе с Надеждой Кадышевой, теперь поет в столице Австрии для нас. Ну чем не сказка?
И потекла серебряным ручьем русская песня. Народная, задушевная: о том, где по пояс трава луговая и березы роняют золотую листву; где венчают головы влюбленных венки из полевых цветов; где гадание на ромашке правдивее всех гороскопов; где мчится тройка белогривых коней и летит из-под копыт искристый снег; где рисует Матушка-Зима морозные узоры вологодских кружев на окошках и где помнят нас, сынов и дочерей земли русской…
Артистка поет и поет, меняя наряды: красный на синий, синий на зеленый; а мне кажется, это на смену лету приходит зима, а за нею весна; а мы все – бумажные кораблики в волнах Дуная, которые наконец-то причалили к островку родному, где хорошо вместе и не одиноко.
Статная, с высоко поднятой головой Нина протягивает руки к людям – то в мольбе, то в удали, и зал поет вместе с ней. Пою и я, изредка умолкая, прислушиваясь к голосам. И тогда в импровизированном хоре слышится мне голос отца, полковника в отставке, «крылатого моряка». В молодые годы папа был военным летчиком, а затем начальником политотдела военного гарнизона на Дальнем Востоке. Он-то и привил мне любовь к фольклору. И до сих пор он поет в Ялте в народном хоре «Червона калина».
Потом на сцене появляются супруги Казанцевы, строители по профессии и барды по призванию. Сами пишут музыку и тексты песен, поют проникновенным дуэтом. Наваждением слышится в их музыке звон колоколов русских церквей, чудится запах пасхальных куличей и медовых пряников. Песни их – серьезные и трогательные одновременно, до мурашек по телу, до кома в горле. Смахивая слезу с улыбки, отыскиваю в сумке блокнот, чтобы записать строки из песен – давно забытые слова, которые теперь можно отыскать разве что в словаре синонимов.
Господи, с чем сравнить все это? Разве что с отпущением грехов, молитвой или Великим постом перед Пасхой? Не хватает слов, не хватает метафор, чтобы описать силу и величие русской песни, прекраснодушие исполнителей. Низкий поклон вам, творящие чудо! Зал сопереживает, многие плачут украдкой, моя соседка слева сложила руки как для молитвы. Я не решаюсь фотографировать, хотя знаю, что потом буду жалеть.
Появляется новый исполнитель, но новым он оказывается только для меня: его здесь хорошо знают и любят. Это маэстро Анатолий Ольшанский, гитарист-виртуоз. В его руках происходит превращение гитары то в скрипку, то в аккордеон, а порой слышна балалайка в три струны. Потрясающе, зрелищно! Моноспектакль, где слова заменяет музыка, извлекаемая уверенной рукой из семи гитарных струн. Я решаю загадать желание, и если оно сбудется…
Желание сбылось: цыганские мотивы. Сплясать «Цыганочку» я не решилась, но не скрою, очень хотелось. И не одной только мне: сидящие впереди женщины прихлопывали в ладоши и поводили плечами, отбивая каблуками такт.
Оставив гостей в приподнятом настроении, закончился концерт. Всех пригласили отведать угощения. На красиво сервированных столах нас ожидала водочка, вино из подвалов семьи Рабл, бутерброды и… роскошные торты: «Пражский», «Медовый», принесенные Светланой Нойгебауер из собственной венской кондитерской.
Мне не хотелось бутербродов, а вот торт… Такие пекла моя мама, да и, как выяснилось, не только моя. Вкус сладостей, тающих во рту, напомнил всем о доме, о Дне рождения, о Новом годе. Как хорошо заканчивался этот необыкновенный вечер русской культуры в столице Австрии! Я больше не ощущала себя бумажным корабликом. Я нашла берег, где меня ждут. Ждут всех нас, оказавшихся по воле судьбы так далеко от Родины, но не вдалеке от друзей. Друзья рядом, лишь протяни руку, а в ответ – рука, протянутая тебе.
Виктор Клыков, поэт и председатель литературного клуба, до хруста сжимал мои руки, а я читала стихи едва знакомому человеку и не боялась критики. Виктор представил меня супруге, приятной женщине, увлекающейся народными песнями, и пригласил на ближайшее заседание клуба. Татарский разрез глаз и высокие скулы Клыкова напоминали мои собственные. Стихи же его были по мастерству намного выше моих, что радовало: я чувствовала необходимость в наставнике. Пообещала прийти в клуб.
Нину Пеннер обступили свежеиспеченные поклонники, и, сияя утренней звездою, она что-то рассказывала. Выбрав момент, когда певица осталась одна, я подошла и поблагодарила за чудесное пение. И снова до хруста, в едином порыве сжаты руки, трогательные объятия, искреннее восхищение.
Я пыталась отыскать Ирину Николаевну Мучкину. Хотелось поблагодарить за приглашение. Она переходила от одной группы людей к другой, мне случайно довелось услышать обрывок разговора: кто-то спрашивал, где найти хорошую няню для детей; получив профессиональный совет, мужчина удалился, довольный. А я поняла: что бы ни случилось, я всегда смогу ее спросить, как мне поступить, и не надо звонить маме или сестре в Москву.
Мы делились с Ириной Николаевной впечатлениями о концерте, к разговору присоединился импозантный господин в хорошо сшитом костюме. Я подумала: дипломат или министр. Редко ошибаюсь. Это был Николай Хлебников, ответственный работник МАГАТЭ, который прямо со службы приехал посмотреть на народное творчество. Он оказался приятным собеседником, мы обменялись визитными карточками, и, сообщая ему, что снимаю рекламу игристого вина «Романов-классическое», я неосторожным движением опрокинула бокал белого вина на скатерть. Пара капель попала на Хлебникова. Как истинный дипломат он сделал вид, что ничего не заметил, и мне не пришлось краснеть.
Уходя домой, я уносила хорошее настроение, улыбки новых друзей, стихи, фотоаппарат на дне сумки. Перед сном просмотрела снимки. Самым лучшим оказался снимок публики в зале: лица, открытые навстречу песне, открытые навстречу друг другу.
Ангелина Прунч
