В октябре 1538 года при дворе короля Фердинанда Габсбурга в Линце разразился семейный скандал и папские посланники поспешили известить об этом Рим. И пока придворный совет готовился к новым назначениям, Фердинанд, обуреваемый гневом, рвал и метал…
Дворец сотрясали его угрозы: «Если хоть кто-нибудь при дворе осмелится в присутствии королевских детей лишь упомянуть о Лютере и его ереси или, упаси боже, попытается сбить их с пути истинной католической веры, то он поставит под угрозу свою жизнь! Головы полетят безжалостно!»
Затем король обратился к своим сыновьям – 11-летнему Максимилиану и 9-летнему Фердинанду – и пригрозил им поркой, если он узнает, что они интересуются этой ересью.
А случилось вот что… Оказалось, что один из наставников эрцгерцогов, немец Иоганн Шиффер, был не только протестантом, но и учеником и близким другом Мартина Лютера! И он не упустил случая просветить своих юных подопечных на тему протестантства. Шиффера тотчас прогнали, но было поздно… Семена, посеянные наставником, уже успели пасть на благодатную почву – в пытливом уме старшего сына короля зародились сомнения. И это как раз в то время, когда его отец вел борьбу с протестантами!
В землях австрийской короны вся тяжесть этой борьбы лежала преимущественно на плечах короля Фердинанда. Новое учение распространялось по Священной Римской империи со скоростью молнии. Еще в годы своей молодости Фердинанд с горечью писал брату-императору, что во многих уголках его владений люди уже едят мясо во время поста, а некоторые монахи и монахини стали вступать в брак.
Сейчас в это трудно поверить, но Вена (ныне преимущественно католическая) в середине XVI века состояла на 70 % из протестантов! Поскольку в центре города лютеранские службы были запрещены, в дни религиозных праздников Вена пустела – все отправлялись в пригородные церкви, где разрешалось проповедовать священникам-протестантам.
Причем Фердинанд в вопросах религии и так был намного толерантнее, чем его брат Карл V. Но он, как король, в первую очередь опасался политических последствий для своих земель – Богемии, Венгрии, Австрии. Эти области имели разные языки и традиции, и единственной связывавшей их ниточкой была общая религия. Что будет, когда эта ниточка порвется?
Король был убежден, что немецкие князья использовали лютеранство как инструмент для подрыва императорской власти Габсбургов. Уже и внутри монаршего семейства появились тревожные звоночки… Одна сестра Фердинанда – покойная Изабелла, датская королева – в 1522 году в Нюрнберге принимала причастие «под двумя видами» (так называлось участие в лютеранских службах). А другая его сестра, Мария, вдова венгерского короля, не только интересовалась лютеранством, но и приняла в подарок от Лютера Библию с именной надписью и не соблюдала пост, как то предписывала католическая вера. Братьям Карлу и Фердинанду пришлось провести с ней серьезную разъяснительную работу. Мария оправдывалась и в конце концов вынуждена была дать клятву не менять веру, а в награду брат назначил ее наместницей Нидерландов.
Куда сложнее дела обстояли со старшим сыном и наследником Фердинанда – Максимилианом. Он обладал незаурядным умом, ненасытной тягой к знаниям, веселым нравом, был общительным и жизнерадостным. Но он также являлся и ярым бунтовщиком, неуправляемым юнцом с необузданной страстью к вину и женщинам. Это приводило в отчаяние его отца, который сам вел благочестивый образ жизни, был образцовым семьянином и примером для своих подданных.
Молодой Максимилиан часто напивался, слонялся по злачным местам в компании подозрительных спутников и вытворял не всегда безобидные вещи… Отцом своего первого внебрачного ребенка он стал еще в подростковом возрасте! И никакая порка не помогала перевоспитать его.
Но в глазах отца куда страшнее всех этих грехов юности сына был его интерес к протестантству. Молодой эрцгерцог буквально проглатывал труды Лютера, внимал лютеранским проповедникам и окружил себя лютеранами.
В возрасте 16 лет молодой эрцгерцог Максимилиан вместе с младшим братом Фердинандом отправились в Брюссель – учиться политике и ведению государственных дел при дворе дяди, императора Карла V. Молодых людей, вырвавшихся из строгого родительского дома, ожидало при брюссельском дворе много соблазнов. Их увлекали не дневные заседания придворного совета, а тайные утехи под покровом ночи… Особенно Максимилиан частенько напивался и тащил в свою постель первую попавшуюся на глаза женщину. И не раз отцы и мужья опозоренных дам в отчаянии обращались к императору Карлу с жалобами на эрцгерцога и его друзей-собутыльников. Возмущенный Карл посылал брату в Австрию письма с требованием приструнить своего распутного сына.
«Максимилиан! – писал отец на латыни (чтобы не прочла прислуга). – С большой болью я получаю вести, что при дворе императора ты ведешь себя неподобающе и не держишь обещание, данное мне при расставании, – взяться за ум. Напротив, мне говорят, что ты пьешь вино сверх всякой меры и в пьяном виде творишь непотребства. Боюсь, что, когда ты окажешься свободным от отцовской опеки, пьянство станет для тебя обычным делом. Мой сын, ты же знаешь, что тебе нужно держаться подальше от соблазнов. Тебе известно, какое зло они несут с собой – они губят тело, душу и честь. Горькая правда в том, что, если ты не изменишься, ты погибнешь. Далее мне сказали, что ты водишься с легкомысленными людьми, которые вместе с медведями и музыкой составляют твое окружение…»
Кроме того, король Фердинанд упрекал сына, что тот избегает общества уважаемых и авторитетных людей, влияние которых на него было бы весьма полезным. Он предостерегал Максимилиана от чтения «опасных» книг. И в последних строках письма король еще раз выразил свою боль по поводу поведения сына: «Я опасаюсь, что после моей смерти ты погрязнешь в распутстве и бесстыдстве. Предупреждаю тебя – берегись морального падения!»
Видя такое положение дел, Максимилиана решили срочно женить. Его тетушка Мария разработала план бракосочетания Максимилиана с племянницей Марией Испанской, дочерью императора Карла V и покойной Изабеллы Португальской. Девушка, воспитанная матерью в спартанской дисциплине мадридского двора, была ревностной католичкой. Кроме того, приняли решение после свадьбы оставить строптивого эрцгерцога на два-три года в Испании, чтобы выбить протестантскую «дурь» из его головы. Ему некуда будет деться, и он образумится.
Изначально Марию планировали выдать за Карла, герцога Орлеанского, сына французского короля, и дать ей в приданое Нидерланды. Но этот кандидат в мужья умер совсем молодым.
Максимилиан не был в восторге от предстоявшей свадьбы. Ему так не хотелось отказываться от веселой холостяцкой жизни и ехать в Испанию к католическим родственникам-фанатикам. И уж подавно он не хотел жениться на Марии, наверняка некрасивой, чопорной и скучной. Но разве его мнение что-то значило? «Морально устойчивая» ревностная католичка Мария должна была отвадить Максимилиана от «темных» протестантских сил.
21-летний эрцгерцог не торопился увидеть свою нареченную… Дорога в Испанию заняла все лето 1548 года. Максимилиана с братом сопровождала свита, в которой было немало протестантов. Жители городов, встречавшихся на пути процессии, надолго запомнили эту компанию. Принцы останавливались в самых роскошных домах местной знати, сорили деньгами направо и налево, предавались разврату, а их пьяные застолья длились по несколько дней. Затем эрцгерцоги просили кредиты у местных банкиров, и в следующем городе все начиналось заново.
В баварском городке Миттенвальде произошел большой скандал, который дошел до ушей самого императора: пьяный Максимилиан со спутниками изнасиловали нескольких девушек, а протрезвев, хотели откупиться деньгами и замять эту историю. Спасались бегством, стараясь как можно скорее достичь Генуи, где принцев ожидали корабли, которые доставили бы их в Испанию.
Максимилиан плохо переносил морскую качку, на борту судна его рвало и лихорадило, и это состояние продолжалось несколько недель. Когда он прибыл в Вальядолид, его внешний вид был жалок, тем не менее в тот же день принца потащили к алтарю венчаться. Всю первую брачную ночь Мария терпеливо ухаживала за больным мужем.
В Испании Максимилиан исправно посещал все католические мессы и держал все посты. Каждую неделю он писал письма отцу и дяде, умоляя позволить ему вернуться домой. Он задыхался в душной атмосфере испанского двора, где все было подчинено жесткому протоколу, и очень тосковал по изумрудным долинам Австрии, по альпийской прохладе. Лишь через три года он вернулся на родину.
Максимилиан и Мария были странной парой. Сначала все складывалось для молодых супругов не самым лучшим образом. От всевидящего ока придворных не укрылось, что «консумация брака» произошла не в первую брачную ночь. Гофмаршал докладывал императору Карлу V, отцу Марии, что, судя по всему, семейная жизнь его дочери не будет счастливой…
Как и дочерям многих великих политиков, унаследовавшим от отцов их внешность, Марии не повезло. Бесцветная, с вытянутым лицом и массивным подбородком, она, казалось, не сможет заинтересовать Максимилиана, привыкшего к обществу красивых женщин. Однако Мария была достаточно умна и терпелива и со временем нашла способы понравиться супругу. Постепенно их отношения наладились. И уже через полгода императору Карлу сообщили хорошую весть – его дочь ожидала первого ребенка.
Максимилиан продолжал читать труды протестантов и переписываться с протестантскими князьями. Он был одним из самых образованных людей своего времени и владел семью языками. Но отец с сыном по-прежнему были не в ладах друг с другом.
Фердинанд пребывал в отчаянии. Когда старший брат Карл V в 1556 году отказался от имперской короны в его пользу, Папа Римский долго не хотел признавать кандидатуру Фердинанда – ведь он позволял своему наследнику исповедовать ересь!
Неужели сын не понимал, что османы, обосновавшиеся совсем рядом, в Венгрии, представляют собой серьезную угрозу и только Испания с ее деньгами может помочь бедным родственникам – австрийским Габсбургам? Неужели он не осознавал всю политическую важность сохранения католичества в Австрии?
Фердинанд пытался достучаться до старшего сына всеми способами. Зная его тягу к учению и книгам, король пригласил в Вену священников-иезуитов – представителей католического ордена, который, кроме миссионерства, занимался продвижением науки и образования. Иезуиты действовали умело и довольно скоро приобрели авторитет у населения. Они спонсировали школы и больницы. Во время эпидемий чумы в Вене иезуиты часто были единственными врачевателями, которые не бежали из города, а ухаживали за больными. Что жизнерадостные венцы ценили особо – представители ордена открыли в Вене великолепный театр для показа драм на религиозные и античные темы. Сцена была оснащена по последнему слову техники и позволяла быстро менять 11 декораций. Иезуиты сыграли позже важную роль в движении Контрреформации в Австрии, когда страна снова стала преимущественно католической.
Продолжение в след. номере.
Наталья Скубилова, г. Вена
Фото подобраны автором
