Австрийскую границу Петр проскочил рано утром 5 июня 1698 года и стал на почтовом дворе Петерсфельд, замешкавшись с переменой лошадей. Царь спешил в Вену и потому ехал налегке с небольшой свитой в 18 – 20 человек. Почтовых лошадей гнал во всю мощь, проводя день и ночь в дороге.
Неожиданно пришлось задержаться в 28 верстах от Вены, в местечке Штоккерау. Петр тотчас же отправил в Вену эмиссара – объявить о приезде Великого посольства. При посольстве, добавлялось вполголоса, сам русский царь. Инкогнито. Он желает запросто, без всяких церемоний, встретиться с цесарем.
Не тут-то было. Имперские советники, историки, протоколисты стали ломать голову, как принять Петра. Для них было непреложной истиной, что, какими бы обширными владениями ни обладал русский царь, его нельзя считать ровней австрийскому императору. Дело осложнялось еще и тем, что царь в Вену вроде бы и не въезжал, во всяком случае формально. Однако нужно было иметь в виду, что молодой верзила по имени Петр Михайлов, числившийся бомбардиром Преображенского полка, был не кто иной, как сам царь всея Руси.
Решение такой немыслимой, не предусмотренной никаким протоколом проблемы, понятно же, требовало времени.
Наконец, 15 июня посольство тронулось, но, проехав с десяток верст, снова остановилось, правда, уже «на подхожем стане» в деревне Лангенцерсдорф. Торжественный въезд в Вену был назначен на четыре часа дня 16 июня.
Но не обошлось без накладок. Петр, как бы предчувствуя это, рано утром один отправился в столицу на почтовых лошадях. Без фанфар и почестей. А послы, двинув вперед обозы, сами покинули подхожий стан только после обеда. Проехав версты две, они остановились в условленном месте у корчмы, напротив Таборской заставы, и послали переводчика сообщить о том, что едут. То ли они замешкались в дороге, то ли путь им преградили австрийские войска, некстати протянувшиеся длинной цепью к Пратеру, но прошло немало времени, прежде чем послы, усталые и недовольные, перешли пешком через дунайские мосты. Однако впереди все равно шли московские трубачи и громко трубили. Несмотря на поздний час, посольство встречало много народу: выехала знать в экипажах, собрался на невиданное зрелище и простой люд.
А Петр уже давно проскочил и Таборскую заставу, и гулкие мосты через Дунай, миновал предместье Леопольдштадт и безо всякой помпы въехал в Вену через Красные ворота.
Примерно на том месте, где эскалатор выбрасывает из метро «Шведенплац» толпы спешащих венцев, стояла когда-то легендарная Красная башня, построенная еще в XIII веке. Ее не мог не миновать Петр, въезжая в город. Рядом была таможня с огромными весами, где проверялись товары, которые везли по Дунаю в Вену.
Башню и таможню сломали в конце XVIII века. Многие дома на площади были разрушены во время боев Второй мировой войны. Но название улицы – Ротентурмштрассе – сохранилось. По ней Петр ехал к собору Св. Стефана и далее по Кернтнерштрассе. На этих улицах уцелело немало зданий, мимо которых проезжал царь. Их легко отличить: маленькие, в два-три этажа, не больше. И окна у них тоже маленькие и не так часто расположены по фасаду, как нынешние.
Не успел царь оглянуться на собор Св. Стефана, вот уж и выезд через Каринтийские ворота. Но сейчас от них не осталось ни следа.
Петр спешил в предместье Гумпендорф, по тем временам далеко за город. Там, среди садов, на изгибе маленькой речушки Вены, стоял дом графа Кенигсека, предназначенный для русского посольства. Судя по описаниям тех времен, обширные апартаменты и роскошные залы, богатая мебель и картины равняли его с дворцом. К тому же его окружал большой парк на манер итальянского, с аллеями, фонтанами и множеством скульптур.
Зачем Петр ехал в Вену? Цель посольства была сугубо дипломатической – оживить союз против турок, привлечь к нему новых сторонников. А заодно закупить снаряжение и нанять иностранных специалистов для армии и флота.
Петр ходил по венским улочкам и внимательно приглядывался. Легенда, сохранившаяся в старых венских книгах, рассказывает о том, что каждый день он переодевался в новое платье, чтобы его не узнали.
Петр любил заходить в простые кабачки, посидеть, послушать, о чем говорят люди, выпить стакан-другой молодого вина. Он ходил на балы, посетил арсенал, библиотеку, кунсткамеру.
Гуляя по Вене, Петр интересовался храмами, заходил в церковь иезуитов на Университетской площади, построенную в стиле барокко и поражающую своей красотой. Она и сейчас стоит в Вене почти в том виде, в каком ее когда-то увидел русский царь. По выщербленным уже в то время каменным ступеням витой лестницы он взбирался к самому шпилю собора Св. Стефана. Оттуда хорошо были видны узкие улочки, упиравшиеся в кольцо городских стен, поля и виноградники, терявшиеся в холмах Венского леса… Петр садился на каменную скамью, которая и сейчас стоит на смотровой площадке у самого шпиля собора.
Июньским вечером в столовой галерее летней резиденции императора состоялась частная встреча Леопольда с Петром. Накануне Лефорт обучал царя правилам венского протокола: оба монарха в сопровождении свиты должны были войти в галерею одновременно с противоположных концов и, медленно двигаясь навстречу друг другу, встретиться у пятого окна. И никаких разговоров о делах.
Кареты проехали мимо роскошных золоченых ворот и остановились у садовой калитки. Царь в Вене инкогнито, и его свидание с императором сугубо частное. По тенистой аллее Петр вместе с Лефортом пешком направились к дому, не к главному входу, а к маленькой неприметной двери. Они поднялись по ступенькам узкой лестницы, которой пользовались слуги, и, толкнув едва заметную дверь, очутились в длинной роскошной зале с расписными стенами и золочеными узорами на потолке.
Петр, увидев Леопольда, стремительной походкой направился прямо к нему. После этого оба суверена в сопровождении Лефорта, служившего им переводчиком, удалились в нишу у окна. После обмена приветствиями император предложил царю сесть и надеть шляпу. Тот сел, но шляпу снова снял. Леопольд тогда тоже снял шляпу, и они беседовали с непокрытыми головами. Во время разговора, который продолжался всего 15 минут, они называли друг друга «господин брат». Лефорт описал его впоследствии в одном из своих писем, а придворные австрийского императора все, что видели, зафиксировали в церемониальных и протокольных журналах.
23 июня, по случаю тезоименитства Леопольда, Петр был приглашен на оперный спектакль во дворец Фаворита. Там собралась вся императорская семья. Для иностранных дипломатов, которые присутствовали на спектакле инкогнито, была сооружена специальная ложа в конце зала. Приглашены были и русские послы: впереди сидели Лефорт, Головин и Возницын, а за ними – несколько дворян, среди которых ростом выделялся Петр. По желанию царя все они были одеты в немецкие одежды. Спектакль продолжался более четырех часов, и русский царь часто выходил из душной ложи в галерею, где подносили вина.
По желанию Петра состоялась его встреча с императрицей и принцессами. В разговоре с дамами Петр держался совершенно свободно. Он говорил по-русски, а они отвечали по-немецки. Лефорт снова был переводчиком.
Русский царь великодушно сократил наполовину платежи в три тысячи флоринов, которые император хотел выплачивать на содержание русского посольства в Вене. Петр посчитал их слишком большими для Леопольда, которому приходилось нести тяготы затяжной войны с турками.
В канун Дня святых апостолов Петра и Павла царь с послами присутствовали на всенощной, а утром – в посольской походной церкви на литургии, которую отслужил по православным обычаям русский священник Иоанн Поборский. После этого в домашней католической церкви дворца Кенигсека католический священник отец Вольф произнес проповедь, проводя параллель между царем Петром и апостолом Петром. В тот вечер в честь именинника был дан бал, на который собрались более тысячи человек. Праздник начался серенадами итальянских певцов, а продолжился великолепным фейерверком. Под залпы двенадцати орудий на темном венском небе разноцветными огнями вспыхнули буквы «VZРА», означавшие «Vivat Zar Petrus Alexiowicz». Бал продолжался до рассвета, и сам именинник танцевал на нем до упаду.
Леопольд пригласил Петра в свой дворец на бал-маскарад «Виртшафт». Танцевальная зала превратилась в чудесный сад, где у входа гостей встречали император с супругой, облаченные в платья простых владельцев сельского трактира. Сливки венской знати, именитые гости из других стран входили парами в одеждах простых сельских тружеников – крестьян, пастухов, садовников, слуг. Правда, одеяния эти стоили очень дорого, а масса бриллиантовых украшений слепила глаза. Здесь были одетый голландским крестьянином тринадцатилетний эрцгерцог Карл, будущий император Карл VI, и хрупкий, как мальчик, герцог Евгений Савойский в скромном облачении слуги.
Петр был одет под стать другим в костюм фрисландского крестьянина. Его дамой по жребию стала фрейлина Иоганна Турн из княжеского дома Турн-унд-Таксис. В разгар ужина, проходившего в верхней галерее дворца, Леопольд поднялся из-за стола, подошел с бокалом к Петру и произнес тост: «Поскольку хорошо известно, что Вы знакомы с великим царем в Москве, то мы желаем поднести Вам за здоровье царя». На это Петр ответил: «Насколько я знаю, великий царь в Москве во всяком благополучии. Он – друг Их Императорского Величества и враг его врагов и настолько простирает свой интерес и любовь, что когда бы этот стакан был полон яду, то я все же готов был бы его выпить». С этими словами Петр осушил бокал до дна и вернул его императору. После этого он неоднократно обменивался тостами с наследником венского престола, а потом обнял и расцеловал его, что для венского двора было редким явлением.
На следующий день Петр получил в подарок бокал, из которого пил за дружбу с Австрийской империей. Сам же, как того требовали правила приличия, послал в подарок своей партнерше по балу перстень с алмазами, соболей и дорогую материю.
Леопольд неожиданно нанес Петру непредусмотренный венским протоколом неофициальный визит в доме Кенигсека, где размещалось посольство. Император приехал без свиты, в обычной карете, запряженной шестеркой лошадей. Он подъехал не к парадному входу, а к заднему крыльцу, прошел через садовую калитку и пивоварню в маленький дворик, вымощенный камнем. Там его встречал царь без шляпы, шпаги и перчаток. Они поднялись в небольшую комнату, устланную турецкими коврами, и там стоя разговаривали с четверть часа. Папский нунций в своем донесении отмечал особую почтительность, проявленную Петром к императору.
Но дело, ради которого Петр спешил в Вену, обсуждать было нельзя до торжественного приема посольства. Прием же мог состояться только после приезда Владимира Борзова, который вез из Москвы драгоценных соболей для подношения императору, как полагалось по церемонии приема послов. Не дожидаясь начала формальных переговоров, Петр направил главе ведомства иностранных дел графу Кинскому письмо с вопросами о намерениях императора относительно мира с турками. Канцлер Кинский, осторожный дипломат, твердо вел к тому, чтобы отстранить Россию от непосредственных переговоров с турками и заключить с ними сепаратный договор. Петр ехал в Вену искать союзников в войне против Османской империи, а вместо этого ему пришлось бороться против заключения поспешного мирного договора между Австрией и Турцией.
Неожиданно Петр, получив известие о стрелецком бунте, решил срочно возвратиться в Россию. Он настоял на скором приеме русских послов императором, благо дело к этому времени в Вену явился Борзов с подарками. 19 июля царь покинул город, оставив полномочным и чрезвычайным послом в Вене думного дьяка Прокофия Богдановича Возницына.
По материалам книги О. А. Гриневского «Прокофий Возницын, или Мир с турками»
Фото: Wikimedia
