Эта серия материалов посвящена четырем сестрам императрицы Елизаветы (Сисси).
В данной статье мы расскажем о Софии Шарлотте Августе Баварской.
Софи была последней незамужней дочерью герцогини Людовики и герцога Макса.
Кроме нее, в родительском доме оставались еще два брата – Карл Теодор и Максимилиан Эмануэль. Когда герцогиня Людовика заметила, что дочь слишком много времени проводит с братьями и ей не хватает общества принцесс-ровесниц, она решила пригласить пожить в Поссенхофен племянницу – дочь своей сестры Амалии, вышедшей замуж за саксонского короля. Саксонскую принцессу тоже звали Софи.
Не исключено, что главным поводом для этого приглашения был 26-летний неженатый наследник Карл Теодор (его старший брат Людвиг из-за морганатического брака отказался от своих прав на наследование). Надежды герцогини оправдались – сын влюбился в привлекательную девушку, но его счастье, увы, было недолгим – после свадьбы и рождения ребенка молодая жена стала прихварывать и вскоре умерла.
Со временем родителям пришла пора озаботиться выбором супруга и для младшей дочери. Вообще-то браки детей устраивала амбициозная герцогиня Людовика, а герцог Макс держался в стороне от всего этого.
Красота Софи и ее близкое родство с австрийским императорским домом делали ее желанной партией для европейских католических женихов.
Но девушка была крайне переборчива. Она отвергла Филиппа Вюртембергского, просившего ее руки. В то время еще никто не знал, что через годы Филипп унаследует герцогство Вюртемберг от своего бездетного дяди Вильгельма.
Король Португалии Луиш I тоже не пришелся ей по нраву.
К неудовольствию матери, принцесса отказала также кузену – эрцгерцогу Людвигу Виктору. Он был откровенно некрасив, к тому же слыл сплетником и интриганом, но все-таки являлся братом императора Франца Иосифа! Герцогиня охотно хотела бы иметь еще одного габсбургского зятя. Ах, сестра София в Вене наверняка оскорбится, что отвергли ее младшего. Ведь сестры давно планировали поженить своих детей. Людовика всю жизнь смотрела снизу вверх на свою более удачливую и уверенную в себе родственницу и очень дорожила ее мнением.
***
К счастью, под боком был еще один кандидат – кузен Людвиг, недавно ставший королем Баварии. Еще ребенком он был частым гостем в Поссенхофене. Людвиг любил всех своих кузин, но Сисси буквально боготворил. В его глазах она была неким неземным существом без единого изъяна, и принц был безмерно счастлив, когда ему удавалось провести рядом с ней хотя бы несколько часов. Это обожание продолжалось и тогда, когда Сисси стала женой и матерью.
Летнее имение Людвига с замком Берг находилось рядом с Поссенхофеном, на противоположном берегу живописного Штарнбергерзее. Молодой король часто пересекал озеро на лодке, чтобы увидеться с Софи. Она хорошо играла на фортепьяно и прекрасно пела. С ней его объединяла любовь к операм Рихарда Вагнера. Правда, у Людвига эта тяга со временем начала принимать все более болезненные формы.
В Поссенхофене не одобряли увлечение Софи этими странными операми, но терпели из-за того, что это был удобный повод, чтобы Людвиг почаще заглядывал к ним. Вагнер Вагнером, но надо было как-то подтолкнуть короля к дальнейшим действиям. Потому что время шло, а основной темой общения у молодых людей оставались вагнеровские сюжеты.
Мать, пристально наблюдавшая за молодыми, не заметила ни единого намека на какие-то интимные жесты – желание прикоснуться к руке, плечу, украдкой обменяться влюбленными взглядами. В письмах Людвиг называл кузину «Эльзой», а она его – «Генрихом». В его посланиях к Софи нет ни малейшего намека даже на формальное желание поцеловать ее. Сестра Сисси оказалась для Людвига предметом возвышенной, чистой, платонической любви. Он готов был и дальше дарить ей братскую любовь! А это не очень хорошая предпосылка для счастливого брака.
Королева-мать Мария считала Софи идеальной женой для сына. Оба такие молодые, красивые, музыкально одаренные, будто созданы друг для друга. В своей слепой материнской любви она старалась не замечать, что сын все больше уходил в созданный им идеальный романтический мир германских легенд, галантных рыцарей, прекрасных дам, миннезингеров и трубадуров. Он предпочитал одиночество, любил при лунном сиянии один выезжать на лодке на середину озера Штарнбергерзее.
Герцогиня знала о странностях Людвига, но закрывала на них глаза. Он был королем, а значит, идеальным зятем! Но несмотря на свой большой опыт устройства браков, ей никак не удавалось сдвинуть дело с мертвой точки.
Герцогине пришло в голову послать своего сына Карла Теодора к королю, чтобы тот осторожно спросил, не собирается ли Его Величество делать предложение его сестре. Ведь частые письма и встречи начинают компрометировать девушку. Иначе семья Софи просто запретит им всякий контакт. Людвиг был очень недоволен, как всякий раз, когда его «спускали» с небес на землю и заставляли принимать «земное» решение.
Несмотря на чисто платоническую любовь к Софи, молодой король был вынужден согласиться сделать девушке предложение. Он не хотел терять в ее лице единственного близкого человека, с которым у него оказалось так много общего. Возможно, и королева-мать настояла. Поэтому, остыв и поразмыслив, он дал свое согласие на помолвку. И первым делом известил об этом телеграммой своего друга Рихарда Вагнера: «Вальтер радостно сообщает дорогому Саксу, что Зигфрид нашел свою Брунгильду!» (Ганс Сакс и Вальтер фон дер Фогельвейде были миннезингерами Средневековья, а Зигфрид и Брунгильда – персонажи оперы Вагнера).
Весь Мюнхен радовался предстоящей помолвке. Поскольку свадьба с родственницей из боковой линии Виттельсбахов явно не несла никакой политической выгоды, все дружно решили, что здесь замешана любовь. Наконец-то в кои-то веки король женится по любви!
Баварское правительство также радовалось и мечтало, чтобы их странный, «не от мира сего» король побыстрее вступил в брак. Надеялись, что женитьба на дочери герцога поможет ему забыть всю чушь, которой была забита его голова, и вернуться к реальности, а это, возможно, сэкономит баварским налогоплательщикам немало денег.
На празднование помолвки 21 марта 1867 года в мюнхенский дворец пригласили 750 гостей. Король в кавалерийской униформе и с саблей явился на торжество в девять часов вечера. Туалет Софи был выдержан в бело-голубых баварских тонах. Людвиг станцевал с невестой кадриль, учтиво раскланялся перед будущей тещей, выпил с будущим тестем шампанского – и на этом помолвка для него была завершена. Затем король велел своему кучеру отвезти его в придворный театр, где он успел посмотреть последний акт «Марии Стюарт». После этого он поехал домой в свое имение Берг.
Однако Людвиг отдал распоряжение готовиться к свадьбе. Были наняты строители и ремесленники, чтобы оборудовать во дворце покои будущей королевы. Однажды вечером жених внезапно явился в мюнхенский дворец герцога Макса с… баварской короной, которую он взял из дворцового хранилища. И предложил будущей королеве ее примерить. Нда… Жених был немного не в себе.
***
А Софи тем временем стояла перед дилеммой. Она внезапно влюбилась. Через несколько дней после помолвки у нее была назначена фотосессия в ателье «Ханфштенгль», где девушка встретила 25-летнего Эдгара Ханфштенгля.
Она знала его давно – отец Эдгара на протяжении многих лет был придворным фотографом Виттельсбахов и членом «круглого стола» герцога Макса, куда входили близкие к искусству люди.
Эдгар сильно отличался от Людвига с его возвышенной, целомудренной любовью. Он не витал в облаках, а крепко стоял обеими ногами в реальной жизни. Эдгар получил солидное торговое образование, объездил по делам отцовской фирмы много стран вплоть до Китая и мог рассказать немало увлекательного. Софи же, кроме Мюнхена, почти нигде не была (если не считать поездку в Вену на свадьбу сестры). Помимо того, молодой фотограф был хорош собой, умен и обаятелен. Она впервые встретила такого интересного мужчину. Ханфштенгль-младший излучал мощную мужскую энергию, которой молодая принцесса была не в силах противостоять. А для Эдгара Софи была не какой-то там королевой нибелунгов из книжных легенд, а реальной земной женщиной из плоти и крови, которую он желал.
Любовь нагрянула как гром среди ясного неба и накрыла обоих так, что они не ведали, что творили и чем рисковали. Встречи проходили хотя и втайне, но прямо под носом у семьи Софи. Эдгар под предлогом фотосессий мог часто бывать в мюнхенском замке герцога, не вызывая подозрений. Иногда и у Софи получалось вырваться в ателье в сопровождении своей фрейлины баронессы Натали фон Штернбах, которая прикрывала влюбленных и помогала им в обмене письмами.
Следует отметить, что семья Ханфштенгль была довольно состоятельной. Отец считался одним из первых мастеров портретной литографии, а затем и фотографии в Баварии. Фотографы в середине XIX-го века были, как правило, небедными людьми. Снимки стоили дорого, позволить их себе могли только состоятельные люди. Все клиенты Ханфштенгля были из высшего общества Мюнхена. Кроме фотоателье, у отца Эдгара была фирма по оптовой продаже колониальных товаров, и старший сын в будущем должен был унаследовать семейные гешефты. Также Ханфштенгли владели старинным замком Пель (Hochschloss Pähl) на берегу озера Аммерзее под Мюнхеном.
После помолвки Софи чувствовала себя несвободной, почти уже замужней. На нее, как на будущую королеву, были устремлены все взоры, и нужно было соблюдать все меры предосторожности. Однажды влюбленных застигли врасплох – Софи попыталась спасти ситуацию, притворившись, что ей стало плохо.
Оба с самого начала отдавали себе отчет в том, что у их отношений нет никакого будущего. Хотя герцог Макс и любил окружать себя людьми из народа, наивно было надеяться, что он, потомок королей, зять и тесть монархов, позволит своей дочери выйти замуж за человека неаристократического сословия. И через несколько месяцев связи влюбленные пришли к тяжелому для обоих решению, что им следует расстаться. Их последние письма, которые всплыли в конце ХХ-го века, полны любовной тоски, безысходности и сладких воспоминаний о часах, проведенных вместе.
Позже Эдгар женился, обзавелся детьми и стал главой издательского дома. Информации о том, встречались ли они когда-либо в дальнейшем, нет.
***
Уже был составлен список гостей, приготовлена роскошная карета невероятной стоимости, дамы шили элегантные наряды, а отремонтированные покои ждали свою хозяйку-королеву. Но Людвиг все равно тянул со свадьбой и постоянно переносил ее дату. Герцог Макс, до этого со стороны наблюдавший за происходящим, потерял терпение и решил активно вмешаться. Он написал молодому королю письмо. Оно было составлено с соблюдением всех правил придворного этикета, но содержание его было недвусмысленным: или назначай день свадьбы, или перестань морочить девушке голову и компрометировать ее!
Людвиг пришел в ярость от такой неслыханной дерзости. Как смеют его подданные разговаривать с королем в таком тоне и торопить его? И расторг помолвку в октябре 1867 года. Узнал ли он что-то о романе своей невесты с фотографом, так и осталось тайной. Людвига меньше всего волновали сплетни и людская молва.
С одной стороны, женская гордость отвергнутой Софи была уязвлена, но с другой стороны – она даже испытала некоторое облегчение. Девушке вдруг стало совершенно ясно, что ничего хорошего в браке с Людвигом ее не ждало.
Поведение короля осуждалось всеми, но ему наверняка это было абсолютно безразлично. А вот герцогиня Людовика чувствовала себя оскорбленной. Она запретила даже упоминать имя короля в ее присутствии. Но сокрушаться и горевать об упущенной возможности было некогда. Дочь все еще оставалась незамужней. Между тем по Мюнхену уже поползли слухи о связи младшей герцогской дочки с фотографом, а это могло иметь катастрофические последствия. Репутация Софи находилась под угрозой. Ставилась под сомнение самая главная добродетель – девственность. Надо было срочно действовать.
Продолжение в след. номере.
Наталья Скубилова, г. Вена
Фото подобраны автором
