Пришла весна. Полетела пыльца. Грядет лето. Всё идет своим чередом. Вот только – плохое чувство остается, – примерно так описывает апрельская пресса свои ощущения от затянувшихся усугубленностей-нерешенностей происходящего в Японии и Ливии. По-читательски понятна озабоченность СМИ: событийность и ее освещение – это вопрос дозировки. «Переедание» на пользу лишь гусенице ненасытной – она, после «периода кокона», воскресает прелестной бабочкой.
Для большинства же других природных креатур действителен гамбургский счет за любой вид чрезмерности: кто много ест – непомерно толстеет, кто постоянно плачется – тому рано или поздно перестают сочувствовать, кто излишне расточителен – превращается в банкрота. Затянутое действо утомляет. Драматургия должна быть соразмерной, иначе наступает паралич внимания, фокус смещается. Вот и большие события глобального мира слегка притомили простого созерцателя. За взглядом в несветлую даль закономерно последовал взгляд в «обозримое».
Усталость как признак прогресса
Обозримое – это то, что окрест. Читай – под носом. Пред очи жителей Каринтии скоро, даст бог (и правители сей земли благословенной), предстанут топонимические двуязычные вывески: на немецком и словенском языках. В Австрии приближается к финалу старый, можно даже сказать заскорузлый, конфликт: в Каринтии наконец договорились о том, какие населенные пункты со словенско-немецким смешанным населением получат впредь право на двуязычные названия. Только на первый взгляд кажущаяся маргинальной, тема эта десятилетиями отравляет политический климат уютной альпийской страны. Ибо Государственный договор 1955 года с союзниками предоставляет словенцам в Австрии права меньшинств – Minderheitenrechte, многие из которых однако же не принимались во внимание в минувшие 56 лет. Глава бундесземли Герхард Дёрфлер пришел к соглашению с представителями словенской народной группы и с госсекретарем бундесканцелярии: в будущем все общины Каринтии с числом словенского населения более чем 17,5% получат вывески с названием населенного пункта на двух языках. Такой вот компромисс. Решения Конституционного суда (VfGH) в Вене требовали-предписывали, напротив, 10% в качестве границы. Однако все 22 решения VfGH на этот счет были проигнорированы. И вот теперь это «правило 17,5%» должно быть еще одобрено и принято Национальным Советом в Вене – в качестве конституционного закона. Только такой статус принуждает конституционных судей защищать право, которое было расценено ими ранее именно как «противоречащее Конституции».
Каринтийские словенцы находятся под «высоким давлением ассимиляции». 56 лет тому назад их проживало в самой южной федеральной земле еще 45 тысяч, сегодня – всего 12 тысяч. Словенцы организованы в три объединения, два из которых на сегодняшний день уже присоединились к компромиссному соглашению. Самое крупное объединение, Совет каринтийских словенцев, еще не сказал своего последнего слова. Ландесхауптман Дёрфлер решительно настроен продвигать квоту-договоренность, устояв перед агитдавлением со стороны немецкоязычных противоборствующих „Abwehrkämpfer“-организаций. Даже Партия Свободы (FPÖ), детище покойного главы Каринтии Йорга Хайдера, готова проголосовать «за», при условии, что и Словения со своей стороны законодательно предоставит статус меньшинств своим «немецким гражданам». Окончательное решение вопроса о «табличках для нацменьшинств» способствовало бы и полировке имиджа альпийской республики – спор этот выставлял Австрию в смешном свете на международной арене. «Не только словенцы, но и каринтийцы-немцы устали от этой темы. Вот так может выглядеть прогресс в Центральной Европе», – с долей сарказма заключает германский постоянный корреспондент в Вене. („SD-Zeitung“)
Луч света в потемках
венской души
Отпугнутые бесспорностью мудрого изречения «чужая душа – потемки», люди редко отваживаются погружаться и в собственные ментальные пучины. Тем более что и немецкая мудрость гласит: «Тихие воды глубоки». Именно так, немятежно-смиренно. (Это только русские образно-конкретны: В тихом омуте черти водятся.) Однако ж один австриец решился-таки на авантюрное исследование загадочной… венской (!) души. Ничтоже сумняшеся так и назвал свою книгу: «Счастье – птичка. Ключ к венской душе».*
Петер Хофбауэр, Wiener Metropol-Chef, телепродюсер, автор театральных сценариев и мюзиклов, руководитель ток-шоу-программ на ORF в 80 – 90-е годы, написал книгу об этой, становящейся редкостью «специи». Существует ли оно еще, это самое «типично венское»? Венец – не есть ли это просто символ? И что искать, ища ключ к венской душе? Не разглагольствовать же о добрых старых временах, о «тотально венском мусоре вроде кокетства с возрастом», как выражается Хофбауэр. По его мнению, венец – существо противоречивое. Уютное, могущее в момент стать неуютным. Не то чтоб кучка осколков джентельменства, но частенько этакая самовлюбленная пустота. Венец – хамелеон настроения, гениально-находчив в отговорках, страстный насмешник, быстровозбудимый и легко обижающийся… – и живущий в «мировой столице Зависти». Без юмора тут не выжить.
Вообще-то первоначальный замысел был – написать книгу о венской душе в зеркале поэзии. Но в ходе исследований автору предстала огромная рыночная дыра-ниша: несмотря на множество книг, взахлеб описывающих кофейни и хойригеры, давным-давно ничего не было о здешней ментальности. А ведь именно менталитет становится раритетом. И прежде всего это заметно в языке. Почти никто «по ту сторону мира сегодняшнего Mundls» (венского разговорного) уже не применяет этот вид речи, впитанный Хофбауэром с «идиоматическим молоком матери», унаследованный от исконно-подлинных деда и бабки в Fünfhaus-районе. Об этом – его главная забота и печаль. И вовсе не потому, что он такой основательный культур-пессимист или ненавистник хохдойча, а потому, что истинно венское – многокрасочней, фантазийней: только на «винериш» можно выразить говорливость как «проболтать дырку в животе» (заговорить кого-нибудь до полусмерти), а пробор в волосах назвать «вшивой аллеей». А если еще и историю присовокупить, в языке отразившуюся! Тут и средневерхненемецкий, и идиш, и жаргон… Глубокое убеждение пекущегося о сохранении «венства» Хофбауэра: чтобы оставаться венцем, необходимо одно – наличие других, таких же венцев. („Die Presse“)
Венский «передвижник» и
сибирские буренки
Уже было озаботившись, не потерял ли мир интерес к загадочной русской душе, я, сибирячка с европросторов, тут же наткнулась взглядом на пасторальную фотокартинку с умильной подписью: «Кунстдискурс с сибирской коровой».
В то время как Петер Хофбауэр видит в искусстве своего рода резерват «живой венскости», патриотичного ее хранителя, другой венец – художник Лукас Пуш увлекся утопией вольной жизни: поиском «Нового Таити» в… Сибири! Как он дошел до жизни такой и что при этом пережил наш венец – о том повествует ставший апрельской выставкой в Galerie Hilger Contemporary его дневник путешественника.
Ощутив в себе гогеновский позыв и немного подражая художнику Эмилю Нольде, который в своем путешествии 1913 года проехался по Транссибирской магистрали, Лукас Пуш выбрал для своего «хождения в Сибирь» направление российско-монгольской границы. И не особо люксуриозный вид транспорта: старый советский ЗИЛ-130. В поездку он пригласил своих русских друзей-художников – Пуш вообще-то живописи обучался в Москве. В путь прихватил и старую жестянку-гараж, „White Cube Gallery“, в которой он прежде в Новосибирске выставку организовал. Всей компашкой так и последовали за романтикой: рисовали в сибирских лесах, в Горном Алтае, и даже с одним художником в степях под Кош-Агачем; показывали свои картины в юртах-деревнях или «объясняли» свои творенья встречным сибирским буренкам. Неоромантики-путешественники ассоциировали себя с подзабытым натуралистическим русским авангардом – „Peredwischniki“. (Так стояло в латинской транскрипции на австрийской газетной странице наше слово «Передвижники». А следом – просветительская строка, мол, «эти» наметили в конце XIX века начало модерна в России, а при Сталине поздние импрессионисты были стилизованы в предтечи социалистического реализма, – так автору пояснил сам Лукас Пуш.)
В галерее на Доротеергассе были представлены картины Пуша в самодельных деревянных рамах, фотографии, объекты вроде студенческого чемоданчика с водкой и вяленой рыбой, – с подписями на стене, как в фотоальбоме. Разумеется, весь тур был заснят венским передвижником на кинопленку – фильм будет показан на осенней московской биеннале. Лукас Пуш – «ходок» по разным культурам. К примеру, в рождественских зарисовках он художественно попытался дать сплав из ислама и христианства. Свою «сибирскую» выставку художник завершил двуязычным росчерком на стене: по-немецки – «Малевич провозгласил абстракцию», и, протестующе, по-русски: «Но я не хочу». („Die Presse“)
Вышли мы все из народа
Русская, да и всемирная весна связана с двумя эпохальными темами – окончанием Второй мировой войны и освоением космоса. Весна – это закономерный период рефлексии народов. С фильмами и публикациями – документальными материалами, способствующими катарсису, общенациональному душевному очищению. Болезненному. Как в документальном историческом исследовании ТВ-программы „Phönix“ «Гитлеровская Австрия». Трагедия народа маленькой страны, «шкурно» спасавшегося самообманом и в момент аншлюса, и последующие почти семь десятилетий за маской «первой жертвы нацизма». Масса, толпа – она всегда найдет себе оправдание. А редкие, единичные герои останутся в тени. При этом сохранят свое человеческое достоинство, а иногда и жизни – «врагов».
У меня, живущей в Мюнхене, в 16 километрах от Дахау, перехватило дыхание, когда на экране пошли кадры о Маутхаузене. Задокументированный ад сопровождала скупая фраза немецкого комментатора фильма – о побеге 700 советских военнопленных, с таким же скупым признанием: австрийцы активно исполнили призыв к отлову и истреблению «беглых преступников»… 19 человек выжили, спасенные местными. Двоих из них, Михаила и Николая, 3 месяца укрывала простая австрийская семья. Групповой черно-белый снимок «семьи», фокус на русские два лица. Молодые. Красивые. И скромное повествование дочери о поступке великой австрийской Матери: «Мама сказала – у меня 5 сыновей на фронте. Я хочу, чтобы они вернулись живыми. У вас же тоже есть мать»…
Насколько позволительно быть толерантными, если речь идет о памятниках искусства, созданных… национал-социалистами? Этот вопрос ставит пресса, например, в отношении «Размышляющего Парацельса» – скульптуры наци-кюнстлера Йозефа Торака. Статуя стоит, «некомментируема», в Курпарке Зальцбурга. Университет Моцартеум осуществил проект, исследовавший зальцбургские реликты нацистского искусства периода NS-диктатуры. Теперь общественность должна ответить на вопрос, оставлять ли без комментирующих табличек в общественных местах произведения запятнанных нацизмом художников. И переименовывать ли улицы города Моцарта, носящие их имена. Историческая деталь: Thorak-Strasse в городской части Айген – не наследие наци-эпохи: имя это было присвоено улице в 1963 году, к 10-летию со дня смерти «важнейшего скульптора NS-диктатуры». („Der Standard“)
Специальное приложение газеты, «Наука, технологии и разработки», свою главную страницу посвятило Юрию Гагарину, подав образ первого человека в космосе под намеренно простеньким заголовком: «Из колхоза – в космос». И в привычном сегодня маркетинговом ключе заявила журналистка: «Харизматичный космонавт стал после своего полета всемирной поп-звездой». Австрийцы из «Стандарта» никогда не почувствуют гордости за русских, а потому пишущая о русском космическом первопроходце скатилась к клише-набору идеологическому:
«С помощью советской пропагандистской машины он из крестьянского простого парня превратился в икону новой эпохи, канонизированный как „Колумб XX века“. Турне, продаваемое кремлевскими идеологами в качестве „Миссии мира“, привело сиятельного героя звезд в 40 стран. Его принимали и королева, и Фидель Кастро. 18-й станцией гагаринского путешествия по планете стала Австрия, в которой космонавт осуществил-преодолел гигантскую программу в свой визит в мае 1962-го. Высшей точкой стало мероприятие в венском Штадтхалле, собравшее 10 тысяч человек, внимавших словам Гагарина. В Линце он не лишил себя возможности заглянуть в литейные цеха, к рабочим Voest-Werken. В бывшем концентрационном лагере Маутхаузен возложил венок. Ему устроили поездку по Нижней Австрии и Штайермарку; организовали встречу в Академии наук, в том числе с физиком Хансом Тиррингом, выступление в переполненной Audimax Венского университета…»
Оставим на совести журналистки незакавыченное отглагольное причастие «продаваемое» (о гагаринском турне) – я не стала подбирать смягчающий синоним к немецкому глаголу „verkaufen“. Пусть мучаются европейцы, подбирая слова и выражения для освещения целей хождений (миграции) народов по планете. Многим европейским журналистам трудно скрывать свою порой зависть-раздражение, когда «приходится» освещать выход России и русских национальных ценностей на международные орбиты. Вот и выходят (в последнее время, правда, в целом корректные) материалы все же не без подтекста, заметного русскому глазу уже в самом порядке слов заголовка. Например: „Eiffelturm neben Zwiebeltürmen“ – о предстоящем возведении в лучшем, центровом месте Парижа «величественной русской православной церкви – для Москвы речь идет о престиже». („SD-Zeitung“)
Маковки-купола рядом с Эйфелевой башней – это мирные походы народов друг к другу. Соседство-общение на уровне душ. Христианских. И Крест здесь не символ Крестовых походов.
СМИ-вылазку предприняла вышедшая из народа Галина Аполонская
*Peter Hofbauer „Das Glück ist ein Vogerl. Der Schlüssel zur Wiener Seele“, Amalthea, 230 Seiten, 19,95 Euro
