Прошло несколько лет. Георг Вильгельм избавился от нелюбимой невесты, но для жизни в целибате он не был создан. Брат с женой смотрели на это сквозь пальцы, ведь амурные приключения падкого до женского пола Георга Вильгельма не представляли для них опасности. Главное, что он подписал контракт, в котором дал обет безбрачия.
Однажды случай забросил Георга Вильгельма в нидерландскую Гаагу, где в те времена проживала многочисленная диаспора гугенотов из Франции, покинувших родину из-за религиозных преследований. Своими «тусовками» в Гааге славился двор княгини Тарентской (урожденной принцессы Гессен-Кассельской). Одной из фрейлин в ее свите была красавица Элеонора д’Ольбрёз – дочь маркиза д’Ольбрёза, гугенота из Пуату, дальнего родственника мужа княгини. Пожилая княгиня взяла девушку под свою опеку.
Элеонора обладала естественным очарованием и превосходными манерами, была хорошо воспитана. Она также имела солидные познания в ведении домашнего хозяйства, кухни, приготовлении ликеров и лечебных снадобий. Некоторое время девушка провела при дворе Людовика XIV и запомнилась там своей безупречной репутацией. При очередной волне преследования гугенотов Элеонора с семьей покинула Францию, потеряв свои земли и состояние.
Она всегда была в центре внимания. Ее миндалевидные глаза, роскошная копна волос и гибкий стан сводили с ума мужчин и будили у них самые потаенные мечты, но, к сожалению, это были не мечты о браке. Потому что единственным приданым Элеоноры была ее добродетель, и это свое богатство француженка защищала с решимостью Жанны д’Арк.
Среди ее многочисленных поклонников был и герцог Георг Вильгельм. Он ожидал, что и на этот раз все пойдет по плану, годами опробованному им на женщинах. Сначала флирт, затем пассия оказывалась в его постели. Некоторое время он предавался страсти с ней, а, охладев, указывал ей на свое место. Каково же было его удивление, когда он понял, что этот план не работает с Элеонорой! Герцог видел, что он ей тоже нравится, но дальше флирта дело никак не шло. Девушка дала ему понять, что путь к ее постели лежит только через алтарь и больше никак.
Георг Вильгельм проклял тот день, когда ему пришло в голову подписать «контракт о безбрачии». Он сходил с ума от желания владеть этой женщиной. Впервые в жизни он серьезно влюбился.
Прослышав, что у Георга Вильгельма появилась новая дама сердца, Эрнст Август и Софи пригласили пару к себе в Ганновер погостить. Софи была очень любезна с Элеонорой. Проницательная герцогиня быстро распознала серьезность чувств деверя к француженке. Видя непреклонность Элеоноры, она испытала нехорошее предчувствие и поумерила свою любезность… Впервые в жизни Софи, всегда знавшая решение любой проблемы, находилась в полном замешательстве. Она-то была уверена, что у деверя завелась всего лишь очередная куртизанка.
С Элеонорой в Ганновере обращались как с падшей женщиной без чести и совести. За обедом ей было отведено место за отдельным более низким столом, и блюда ей подавали лишь тогда, когда «господа» завершали трапезу. Элеонора не могла больше выносить эти унижения, она взмолилась и попросила Георга Вильгельма увезти ее назад в Целле.
Эрнст Август и Софи были вне себя от намерений Георга Вильгельма взять Элеонору в жены! Как он посмел нарушить данное слово и подписанный им контракт!
В ходе длительных семейных переговоров Георгу Вильгельму был предложен «брак совести» (морганатический брак) с Элеонорой. Из-за подписанного ранее отречения иного варианта у него не было. Немного поколебавшись, Элеонора согласилась, хотя изначально она рассчитывала на равноправный брак и титул герцогини. Влюбленный Георг Вильгельм завещал жене все свое личное состояние. Дополнительно он обязался взять на пожизненное содержание пожилого тестя.
Брат с невесткой навязали Георгу Вильгельму еще один контракт – дети от его брака никогда не будут иметь прав на герцогский престол, который достанется старшему выжившему сыну Эрнста Августа и Софи.
По ходатайству Георга Вильгельма перед кайзером Элеоноре был пожалован титул графини Харбургской. Это немного подсластило горькую пилюлю морганатического брака.
На венчание счастливой пары в часовне целльского дворца младший брат с женой демонстративно не явились.
С этого момента началась вражда Софи и Элеоноры, продолжавшаяся всю их жизнь. Софи называла невестку в письмах не иначе как «эта персона», «эта дама», «каналья». А ее племянница герцогиня Орлеанская, никогда не видевшая Элеонору, обругала ее «мышиным пометом».
Как прослеживается из переписки герцогини Ганноверской с племянницей, Софи много лет буквально жила в страхе, что Элеонора родит сына. Но в 1666 году на свет появилась дочь, которую крестили Софи-Доротеей. Девочка осталась единственным выжившим ребенком пары. А Софи продолжала не находить себе места от мысли, что может произойти что-то, что лишит ее детей наследства.
Жизнь георцогини Софи Ганноверской была непростой. Эрнст Август уделял мало внимания супруге. Он часто был в разъездах или на охоте, и Софи неделями не видела его. Но она с детства была приучена к мысли, что любовь в аристократическом браке – не главное. Герцогиня увлеклась перестройкой сада при замке (до сих пор одного из красивейших садов Европы). Именно в этот период началась ее дружба с гением того времени – математиком и философом Лейбницем. Замок Херренхаузен превратилися в интеллектуальный центр герцогства. Софи привечала при дворе лучшие умы Европы, переписывалась со многими из них.
В 1673 году на службу при ганноверском дворе поступил обедневший дворянин фон Майзенбург с двумя миловидными дочками Кларой и Катариной. Обе сестры были девицами не промах. Отец подбирал для дочек партии повыгоднее и уже попытал счастья при многих дворах, даже при Версале, но везде его ожидала неудача.
В Ганновере они нашли то, что искали. Отец получил место офицера при дворе, старшая, 25-летняя Клара, стала фрейлиной герцогини Софи и вышла замуж за воспитателя принца Эрнста Платена. Но Клара, будучи замужем, не теряла времени даром и как только заметила, что герцог Эрнст Август интересуется ей, взяла инициативу в свои руки и стала его любовницей.
Эта парочка стала неразлучной. Герцог проводил больше времени с любовницей, чем с женой. Супруг Клары ничего не имел против, наоборот, он стремился извлечь выгоду из связи его жены с герцогом. Ему вскоре был пожалован титул барона и место министра-президента.
Эрнст Август построил своей фаворитке Кларе замок Монплезир, а она зорко следила, чтобы никакая другая женщина не приближалась к ее любовнику. Из своего замка, находящегося всего в нескольких километрах от Херренхаузена, ей был хорошо виден каждый экипаж, каждая карета, направлявшиеся в герцогскую резиденцию. Она была в курсе всего происходившего в Херренхаузене.
Все это происходило на глазах у гордой Софи, которая полностью игнорировала существование Клары. Занимать голову мыслями об этой презренной особе было ниже ее достоинства.
И тем больше подогревалось ее озлобление против Элеоноры. Всего в нескольких десятках километров это ничтожество, эта выскочка, эта каналья стала приобретать популярность. Она даже отдала приказания перестроить Целльский замок на французский манер и лично контролировала строительство. Некогда сырая и холодная крепость, имевшая своей главной целью отражение неприятельской осады, превратилась в элегантное здание в стиле барокко. После завершения реконструкции в замке было 180 комнат и 400 окон, задрапированных тяжелыми французскими портьерами.
При целльском дворе царили французские этикет и культура. Стол сервировали множеством приборов, тарелки менялись после каждого блюда (что в Германии было еще редкостью). Разумеется, подавались самые изысканные блюда французской кухни. И персонал Элеонора набирала из своих собратьев по вере: повара, кондитеры, садовники, портнихи, белошвейки, лакеи – все были гугенотами. При дворе вращалось много французских дворян-гугенотов.
Часто Георг Вильгельм был единственным немцем за столом. Но ему это доставляло радость. Он был по-прежнему влюблен в свою красавицу-жену и исполнял любое ее желание. Отныне у Георга Вильгельма было три страсти: охота, верховая езда и семья. Он стал ценить прелести семейной жизни, налаженного комфортного быта, свою роль отца и мужа, и другие женщины его больше не интересовали.
Сначала герцогиня Софи со злорадством наблюдала, что Элеонору не все местные аристократы признают себе ровней. Иногда Георг Вильгельм один получал приглашение на какие-либо торжества при других дворах. Об Элеоноре будто забывали, но все кардинально поменялось после того, как Георг Вильгельм назначил канцлером барона Шютца. Тот начал делать попытки изменить положение Элеоноры. Несколько лет подряд он ходатайствовал перед кайзером в Вене о признании брака равнородным. Он нанял специалиста по генеалогии, который документально доказал происхождение Элеоноры от Карла Великого.
В 1675 году эти попытки увенчались успехом. Элеонора стала герцогиней Брауншвейг-Люнебургской, а ее 9-летняя дочь Софи-Доротея – принцессой Брауншвейг-Люнебургской. Для гордой Софи, потомка Стюартов, это был тяжелый удар!
Кстати, и тут расчетливым супругам Софи и Эрнсту Августу удалось навязать брату с невесткой новый контракт: последующие дети Георга Вильгельма и Элеоноры не могли носить титулы принцев и принцесс и не имели права на наследство. Это требование Элеонора выполнила. Правда, не добровольно – после трех тяжелых выкидышей она больше не смогла иметь детей.
Отчасти можно понять причины ненависти Софи к невестке. Мужчина, за которого она охотно вышла бы замуж, отверг ее, высокородного потомка королей, самым постыдным образом – за день до венчания, но зато годами добивался брака с этим «ничтожеством» Элеонорой.
Элеонора же любила и была любима.
Муж ее в отличие от мужа Софи не изменял ей и охотно проводил время вместе с супругой. Элеонора смешала все карты в плане наследства, а теперь еще и к этому маленькому «бастарду» Софи-Доротее сватаются сыновья королей и курфюрстов! Софи места себе не находила от мыслей, что может случиться что-то непредвиденное и наследство ее детей ускользнет от них.
А наследовать помимо титула было что! И без того внушительное состояние герцога Георга Вильгельма стало еще больше. Король-солнце Людовик XIV заключил с герцогом перемирие при посредничестве Элеоноры через ее родственника генерала Годфруа д’Эстрада. Вследствие этого герцогу из Целле достались обширные земли и денежные суммы, а Элеонору одарили ценными бриллиантами. Софи пробовала было открыто возмутиться и пустила слух о «шпионаже». И тут Георг Вильгельм, который обычно был весьма учтив и вежлив с невесткой, просил ее придержать язык и вдобавок назвал ее «дочерью безземельного короля».
Бесспорно, Софи часто действовала предвзято и шла на поводу у своих личных обид. Однако она была и до конца своей жизни оставалась умной, дальновидной, умеющей просчитывать свои шаги женщиной. Когда в 1676 году Софи услышала о гибели на поле боя молодого Августа-Фридриха Вольфенбюттельского, с которым была помолвлена 10-летняя Софи-Доротея, она испытала несказанное облегчение.
В первые годы брака у Элеоноры не было официальных обязанностей, поэтому она много времени посвящала своей единственной дочери Софи-Доротее. Между ними царили абсолютная любовь и гармония. Редко дети аристократов XVII века получали от матерей столько любви и внимания, сколько Софи-Доротея. Девочка с ранних лет привыкла, что все вокруг ее любили, баловали и восхищались ей. Элеонора часто выезжала в открытом экипаже на прогулку по улицам Целле, гордо презентуя горожанам свою наряженную куколку-дочку.
Она контролировала образование дочери, причем упор делался на изящные искусства, флористику и языки. Особенных успехов девочка достигла в танцах и музыке. Все ее гувернантки и учителя были французами, поэтому родным языком, как и у матери, считался французский.
Своих ганноверских родственников Софи-Доротея видела редко. Но она знала, что мама почему-то не любит тетю Софи, а тетя Софи говорит плохо о маме и о ней. Своего кузена девочка тоже не любила и считала его надутым павлином с плохими манерами.
Страстью Софи-Доротеи была мода. Она могла часами вертеться перед зеркалом, меняя наряды и аксессуары. Уже тогда в ней зародилась склонность к нарциссизму и кокетству. Девочка обещала в будущем стать красавицей, как и ее мать. Она рано созрела и выглядела старше своих лет. Когда ей было 12 лет, мужчины уже заглядывались на нее, и маленькая кокетка наслаждалась этим. Софи-Доротея, как и подобает принцессе, держалась от молодых мужчин на дистанции. Но один лишь ее взгляд очаровывал и манил.
Родителям пришлось удалить со двора пажа, который уж слишком явно показывал свою влюбленность в девочку. В свои 14 лет Софи-Доротея так активно флиртовала с 16-летним графом, который вместе с матерью посетил Целле, что пришлось попросить гостей уехать раньше запланированного срока. Кстати, этим 16-летним графом был Филипп фон Кёнигсмарк, который в будущем сыграет фатальную роль в судьбе Софи-Доротеи, но об этом позже.
Наталья Скубилова
Фото подобраны автором
Продолжение в след. номере
