Андрей Казаков располагает к себе с первой же минуты общения – обаятельный, открытый, добродушный. Видимо, здесь сыграли роль воспитание в интеллигентной семье и последние годы проживания среди прекрасной природы Каринтии и ее доброжелательных жителей.
– Как Вы оказались в Австрии?
– Я был востребованным художником, ездил с выставками по разным странам, а тут в Москву прибыли два представителя земельного Объединения художников Каринтии. Они рассмотрели 100 кандидатур российских коллег, чтобы расширить интернациональную деятельность своей организации, в которой уже состояли представители Словении, Италии и Польши. Вскоре после моего участия в ЭКСПО-1992 в Севилье меня пригласили в Каринтию – организовали выставку в Филлахе. Я собрал картины, взял целое купе и…
– А что – так просто было вывезти картины?
– В то время, после перестройки, все было достаточно просто. Работы авторские – что хотите, то с ними и делайте. Ну, конечно, у меня было письмо от организаторов выставки и разрешение от российского министерства культуры. Проверяли только на австрийской границе, чешская и польская границы были для россиян тогда открыты.
– А у Вас специальное образование? Какой вуз Вы окончили?
– Я окончил Московский государственный художественный институт имени Сурикова (сейчас он называется академией), живописный факультет, мастерскую профессора Т. Е. Салахова. Эта мастерская считалась одной из самых лучших, и руководитель очень тщательно отбирал студентов.
– А почему именно живопись? Это что – увлечение смолоду?
– Это семейное. Мой отец, Борис Казаков, – художник-монументалист, заслуженный художник РСФСР. Он расписывал читальный зал Библиотеки им. Ленина – тогда конкурс выиграли три молодых художника; получал и другие большие монументальные заказы, например, роспись на ВДНХ, крупные мозаики и пр. А я ему помогал.
– И Вы, конечно, попали в институт с первого захода?
– Только со второго раза поступил – для первого раза блата не хватило (смеется). Тогда папа сказал: «Должен сам». Экзамены по специальности я сдал очень хорошо, а вот то, что было после них – сочинение, история, – тут мне не хватило баллов. Надо было весь год заниматься с преподавателями, которые потом принимали экзамены, тогда они поставили бы мне отличные оценки.
– Не жалели, что выбрали эту специальность?
– Жалел. Особенно в Австрии, когда было плохо с финансами. У нас, художников, – то густо, то пусто. Много времени отнимают заказы, но что делать – надо зарабатывать, чтобы платить за квартиру, машину, страховку… Но и находить время для себя, чтобы делать какие-то творческие вещи.
– Как Вы можете охарактеризовать свое творчество?
– Я – традиционный классик. Получаю заказы в основном на портреты, пишу австрийских титулованных особ – графов, баронов, принцев, их семьи. Они все из Каринтии – у меня там имя. Как-то мне позвонил знакомый и рассказал, что видел портрет моей работы в немецко-австрийском документальном фильме. Там показывали интерьеры дворца Лебенфельс, и на стене висел портрет Евы Гойесс. А во дворце Розегг, например, висит написанный мной официальный портрет принца Штефана Лихтенштейнского.
– Я вижу, Вы тоже имеете приставку «фон» перед фамилией.
– Это еще от прабабушки. В 1994 году Международный монархический двор восстанавливал биографические факты и соответственно родословным раздавал титулы. У меня есть официальный документ, очень солидный – с вензелями и гербом.
– Что Вам это дает? В Австрии же запрещены титулы.
– Официально запрещены, но, тем не менее, к баронам и графам обращаются очень уважительно, с титулами перед фамилиями. Я повесил свое свидетельство на стенку – пусть и ко мне проявляют уважение.
– У них, у графьев, до сих пор существуют охотничьи угодья?
– Да, и охота в Каринтии – очень популярное явление. К ним и россияне приезжают, в основном партнеры по бизнесу.
– На кого охотятся?
– На оленей, косуль, серн.
– А Вы тоже увлеклись охотой?
– Я охочусь с детства. У нас с папой даже была охотничья собака. Только я охотник-классик: тетерев, глухарь, утка, вальдшнеп, бекас… Мне неинтересно стрелять в крупных животных. А вот попробуйте попасть в маленькую птичку, которая летит со скоростью 20–30 км в час!
– Я смотрю, Вы как-то прижились в Каринтии.
– Да, когда я здесь поселился, эта провинция напоминала мне Россию, особенно весной. Всю свою молодость я проводил лето в истоках Волги, на озере Вселуг, и если не брать в расчет горы, эти места похожи: леса, озера, открытое пространство, чистый воздух… До Австрии я побывал во многих странах, и меня приглашали туда на работу. Но я выбрал Каринтию.
– А с австрийцами общаетесь?
– Более того, я живу с австрийкой. Она из очень известной семьи, которой принадлежит парфюмерная империя «Герстенбергер».
Что касается жителей Каринтии, то это особенный народ: смесь итальянцев, словенцев и немцев. Они все высокие и здоровые, потому что вода, которую они пьют, – с известняком. Это люди веселые, открытые, дружелюбные, к ним можно запросто заявиться в гости, не то что в Вене, где надо обязательно договариваться заранее.
Они радуются жизни и наслаждаются природой. У меня есть один знакомый, он ходит с пустой фляжкой в кармане.
– Вино наливает?
– Вино они тоже пьют с удовольствием – итальянское. Но он туда наливает молоко. Вернее, не наливает, а доит туда молоко – у коров, которые гуляют вокруг.
В общем, я чувствую себя здесь в своей тарелке.
– Значит, Вы и гражданство австрийское получили?
– Нет, у меня российское гражданство. Я уехал из Москвы в спокойствие и тишину, но не прерываю связи с Россией. У меня есть и заказы московские, и совместные проекты.
***
В галерее Андрея Казакова на Нойштифтгассе висит огромная картина под названием «Завещание предков» (художник любезно предоставил нам возможность использовать эту картину на обложке нашей книги «Русские в Австрии»). Это полотно – аллегория, где мастер проводит исторические параллели между двумя империями – Российской и Австро-Венгерской.
В мастерской художника побывала Ирина Мучкина
Сентябрь 2009 г.
